– Никита Сергеевич, душа моя!

Голос супруги вывел профессора Карозина из послеполуденной дремы.

– Что, ангел мой? – встрепенулся он.

– К которому часу сегодня будет Аверин? Надобно Груне насчет ужина распорядиться.

Катерина Дмитриевна обняла мужа и прикоснулась губами к его свежевыбритой щеке.

Во время лекций профессора Карозина все еще одолевали мрачные сомнения, несмотря на заверения Кати, что успех будет полным и всенепременным. Это состояние ума Никиты Сергеевича отразилось на качестве лекций. Хорошо знающие любимого преподавателя студенты недоуменно переглядывались, пытаясь понять, что же так могло выбить его из колеи.

Лишь во время семинара любимец Карозина, подающий блестящие надежды студент Гладышев вывел профессора из несвойственной тому рассеянности тем, что увлек его своими выкладками по теории вероятности в приложении к карточным играм. В то время многие неглупые люди занимали свою голову подобными забавами для ума.

Домой Никита Сергеевич вернулся, практически напрочь забыв о давешнем споре с Авериным. В приятном расположении духа он поздоровался с Катенькой и приступил к обеду, попутно повествуя жене о замечательных идеях Гладышева. Когда обед подходил к концу, и профессор принялся отдавать должное восхитительному десерту, Катенька воспользовалась паузой в потоке мужниных словоизлияний и задала вопрос:

– Никита, друг мой, нам надобно поторопиться, Арина Семеновна прислала сказать, что ждет нас к шести часам. Неловко будет опаздывать в первый раз. Да и Аверин там будет, чтобы представить нас по всем правилам.

Лицо профессора вытянулась так, будто он внезапно подвергся приступу жесточайшей зубной боли. Катерине Дмитриевне стало понятно, что оживление ее мужа объясняется вовсе не уверенность в успехе задуманного дела, а самой обыкновенной забывчивостью. Она испытала некоторые угрызения совести из-за того, что доставила мужу неприятности, но тем не менее твердо продолжила: