Во многих сказках царский сын непременно едет добывать невесту в тридевятое царство, в некоторое государство. Сказка, как известно, ложь, да в ней намек... Издавна цари и царевичи, короли и королевичи, а также герцоги, князья и прочие правители искали невест вдали от родных пределов. Почему? Да потому, что не хотели, чтоб измельчала порода. А еще хотели расширить связи своих государств с тридевятыми царствами.
Солнечный свет не проникал в подземную темницу, зато один ее угол облюбовала себе змея. Сначала Гаральд только слышал ее шипение и никак не мог взять в толк, что это за звук раздается. Потом, когда глаза освоились с темнотой, разглядел в углу тугое тело, отливавшее тусклым блеском. Змея лежала тихо, но иногда поднимала голову и начинала тихо, сипло шипеть. Гаральд постоянно чувствовал на себе ее немигающий взгляд. Его словно все время кто-то крепко держал за руку. Иногда эта хватка ослабевала – когда змея исчезала. Наверное, она уползала куда-то в тюремную нору, небось мышей ловила, крыс или что они там жрут, змеи? Когда возвращалась – сытая, довольная, – шипела тише, почти усыпляюще. Гаральд понимал – теперь можно уснуть без опаски. Тварь не тронет! За четверо суток в подземелье слух Гаральда обострился до того, что он различал малейшие оттенки ее шипения, словно она была не змеей, а флейтой, одной из тех, на которых так искусно играли музыканты во дворце императрицы Зои. Ну а если змея
вдруг начинала волноваться, поднимала голову и раскачивалась, словно готовилась броситься на своего невольного соседа, Гаральд сам усыплял ее: почти так, как усыплял змею африканский колдун, виденный Гаральдом на Сицилии. Только тот играл на длинной дудке – тоже что-то вроде флейты, а у Гаральда имелась только музыка слов. Поэтому он снова и снова бормотал свои Висы радости, которые именно тогда, в темнице, начали слагаться в голове:
Ох уж эта дева русская! Все из-за нее, из-за ее зеленых глаз и золотых кос! Такого дивного, обворожительного цвета Гаральд не видел нигде и никогда. Сестра Елизаветы, Анна, была просто рыжей – как белка, как лиса, другая сестра, Анастасия, имела волосы соломенного цвета, но когда Гаральд видел косы Елизаветы или, как он называл ее на норвежский лад, Эллисаф, ему казалось, что он стоит в некоей тайной сокровищнице и перебирает несметные богатства. Косы – злато, очи – смарагды, уста – лалы, кожа – мрамор, а румянец щек мог бы поспорить с утренней зарей…
Гаральд нахмурился. Заря – это нечто иное, как истинный скальд, он ощущал неточность сравнения. Ну какая заря может быть в сокровищнице?! А, вспомнил, с чем можно сравнить ланиты Эллисаф! С тем редкостным багрянцем, который сияет на одеяниях византийских императоров! Эти одеяния стоят целое состояние!
