В последние годы мы были свидетелями многочисленных ошибок, более того, провалов в нашей внешней политике. Конечно, в какой-то мере ухудшение внешнеполитических позиций России — это объективный процесс, следствие ослабления мощи и, соответственно, влияния России в мире. Это правда. Но не вся правда. Внешняя политика обладает относительной самостоятельностью от внутренней политики, от экономики, и не в последнюю очередь обусловливается субъективными факторами, среди которых важное место принадлежит качеству дипломатических кадров, прежде всего, дипломатической элиты. Достаточно вспомнить дипломатию Меттерниха и Талейрана времен Венского конгресса, чтобы признать способность посредством успешной дипломатии (пусть лишь в некоторой степени) компенсировать относительную военную, экономическую слабость страны, способствуя созданию благоприятных внешних условий для развития и укрепления внутренней политической структуры государства.

В современных условиях особенное значение имеет повышение качества дипломатической службы. Существует несколько путей этого повышения, но мы ограничимся двумя из них, на наш взгляд, важнейшими. Это, во-первых, улучшение формирования, или, как чаще говорят социологи, рекрутирования дипломатической элиты. И, во-вторых, повышение роли (и качества) элитного образования. Между тем, в нашей литературе проблеме рекрутирования дипломатической элиты не оказалось уделено должного внимания. Не исследованы социологические проблемы дипломатии, такие как исследование субъекта дипломатического процесса — самих дипломатов — проблемы социально-классового состава кадров. Впитывают ли они в себя наиболее способных граждан из тех, кто стремится проявить себя в данной области, обеспечивается ли при формировании дипломатических кадров равное представительство основных классов и социальных страт нашего общества или же в состав дипломатического корпуса попадают в основном преимущественно выходцы из наиболее обеспеченных слоев нашего общества, из семей политико-административной элиты, бизнес-элиты и других привилегированных меньшинств?

Трудно не согласиться с теми из исследователей, которые пишут, что история дипломатии свидетельствует о том, что она никогда не была и до сих пор не является вполне демократическим институтом. Обычно это — один из самых консервативных, закрытых или полузакрытых социальных институтов. Иное дело — как оценивать это положение, считать ли его естественным и неизбежным, или же считать необходимым реформировать современную дипломатию в соответствии с требованиями демократии, увеличить представительство в дипломатических кадрах средних и более низких социальных страт общества, сделать дипломатический корпус более репрезентативным с точки зрения представительства в нем основных классов и групп населения, усилить роль "народной дипломатии", не оставляя внешнюю политику лишь профессионалам. Этот вопрос важен и для российской дипломатии.

Многие ведущие политологи и теоретики дипломатии оправдывают закрытый, элитарный ее характер, считая субъектом дипломатии лишь узкую элитную группу, часть господствующего класса, монополизировавшую внешнеполитическую деятельность. Г.Киссинджер в своей известной книге "Дипломатия", написанной в конце ХХ века, утверждает, что модели стабильного мирового порядка вводит обычно элита, имеющая прочные корни и устоявшиеся ценности (что само по себе не вызывает возражений). Он считает, что единственный в европейской истории продолжительный порядок был достигнут на Венском конгрессе, что связано с тем, что государственные деятели, собравшиеся в Вене, — дипломатическая элита европейского общества того времени — были аристократами, людьми одного круга, разделявшими одни и те же основополагающие принципы и моральные запреты. По его логике, и новый мировой порядок, актуальный для конца XX — начала XXI веков, должна инициировать элита, разделяющая столь же высоконравственные принципы и моральные запреты, что и аристократы времен Венского конгресса

Как видим, это — типично элитарный подход к внешней политике. Народные массы при этом либо просто игнорируются, либо их роль принижается, они оказываются лишь объектами высокой дипломатической игры, которые ведут от их имени элиты. Но у человека, ориентированного на демократические ценности, возникает вопрос: а можно ли доверять мировую политику узким элитным группам. Перефразируя Наполеона, можно сказать, что мировая политика — слишком серьезная вещь, чтобы доверять ее дипломатическим элитам. Думается, что структуру субъекта внешнеполитического процесса можно представить в виде схемы: народные массы — классы и социальные страты — социально-доминантные группы — внешнеполитические элиты.