Это дежурство прошло на редкость спокойно, несмотря на то, что Наполеон всю ночь требовал расстрела генерала Моро, а бедный свихнувшийся Леший из лесов Тверской губернии бродил по коридорам лечебницы и пытался вспомнить какое-то заклинание, которому его научил в свое время сам Кащей Бессмертный. У старика Лешего был склероз, и заклинание никак не вспоминалось.
Мы с Васей Самойловым любили дежурить в ночную смену. Большинство психов спит, а ты сидишь себе спокойно, попиваешь чаек или еще чего покрепче и играешь в подкидного. Ну, чем не жизнь? Нет, бывали, конечно, казусы. Лаврентий Палыч однажды вдруг решил, что пришла пора заклеймить нас, как врагов народа и шпионов иностранных разведок, отломал ножку от стула и, пугая ею, хотел конвоировать на Соловки. Когда его захотели связать, долго бегал от нас по палатам, орал: «За Родину! За Сталина!», всех разбудил и сломал дверь в туалете. Александр Матросов начал отстреливаться от наступающих фашистов, Гастелло опять повел самолет на таран, в общем, поднялся такой шум, что в пору было вызывать главврача и роту санитаров. И ничего! Справились! Вася уложил связанного Лаврика на кровать, заткнул ему пасть грязным носком Наполеона. Я успокоил Матросова, заявив, что подарю ему завтра утром ракетную установку, а Гастелло врезался в вражеский поезд и на время затих, как мертвый.
В эту ночь мы пили пиво, купленное Васей накануне. Угостили страдающего бессонницей Лешего, и тот пообещал, что когда вспомнит свое грозное заклинание, то нам ничего плохого не сделает, а вот главврача превратит в отвратительную жабу. Захмелев с непривычки, лесной житель ударился в воспоминания о своих исторических встречах с Кащеем, Бабой Ягой и Змеем Горынычем, причем о последнем отзывался с особым уважением, так как тот, видимо, умел соображать на троих сам с собой.
Вообще, в психушках сейчас весело работать. Вася высказал теорию, что чем дальше мы идем по пути социализма, тем меньше у нас становится иностранных психов. Под «иностранными» Вася понимал тех, кто воображал себя кем-то нерусским. В данный момент у нас их осталось всего три: Александр Македонский, Наполеон Бонапарт и Галилео Галилей. Был еще американский президент Джимми Картер, но когда он узнал, что его не оставили президентом на очередной срок, обиделся и стал Юрием Гагариным, чудом спасшимся из терпящего бедствие самолета. Великие полководцы прошлого в настоящем воюют в шахматы, а Галилей кричит, что «она все-таки вертится, зараза!» и смотрит по ночам на спутники Юпитера в самодельную подзорную трубу, свернутую из газеты. Остальные наши клиенты — свои, советские. Есть цари Иван Грозный и Николай-II, поэт Маяковский, целых два Брежнева, которые никак не могут между собой договориться, кто из них настоящий, а кто узурпатор. Короче, много у нас достойных личностей. В соответствии с Васиной теорией, родных советских психов становится все больше и больше.
Правда, пару дней назад поступил экземпляр, который не укладывался в теорию моего приятеля — пришелец с далекой планеты Хрум. На новичка сбежалась смотреть вся больница, хотя, честно говоря смотреть было не на что. Обычный плюгавый гражданин, в плохо сидящем советском пиджачке и коротких брючках. Как рассказывал санитар Гоша, этот пришелец пытался прорваться в Кремль, чтобы поговорить с правительством Советского Союза о том, как сильно у нас в стране портят природу. Наивный! Будто в Кремле об этом не знают! Знают! Просто всем плевать! Дальше милиционера у Кремлевских ворот незадачливый инопланетянин не прошел, его отвезли сначала на Лубянку, потом, как и следовало ожидать, к нам. Мужичок размахивал руками и пытался втолковать ржущим санитарам и главврачу, что он самый настоящий пришелец, что прилетел на летающей тарелке.