Книга Героя Советского Союза М. Авдеева — документальная повесть о летчиках-черноморцах — участниках героических боев за освобождение Крыма, Севастополя и стран Восточной Европы от немецко-фашистских захватчиков. Это третья книга автора. Она является продолжением и завершением предыдущих двух книг, вышедших под таким же названием в 1968 и 1970 гг.
Об авторе и его книге
Краткое свидетельство фронтовой газеты «Черноморский летчик» за август 1944 года: Михаил Авдеев и Константин Алексеев первыми среди летчиков-истребителей-черноморцев удостоены звания Героев Советского Союза. А позади был нелегкий, полный тяжелейшего ратного труда путь.
Пожалуй, не было на Черноморье ни одной сколько-нибудь серьезной операции, в которой не принимал бы участия Авдеев со своими отважными летчиками.
Авиаполк, где служил, а впоследствии и командовал которым Михаил Васильевич, уже в феврале 1942 года стал Гвардейским, позднее — Краснознаменным. Сотни сбитых немецких самолетов, тысячи уничтоженных солдат и офицеров противника, — таков доблестный путь полка к Победе.
В сотнях сбитых этим полком гитлеровских машин — семнадцать на личном счету автора этой книги, ныне генерал-майора авиации в отставке. Его ратный подвиг Родина отметила Звездой Героя, орденом Ленина, шестью орденами боевого Красного Знамени, многими другими наградами.
Читатель уже знаком с первыми двумя книгами трилогии, вышедшими в нашем Издательстве в 1968 и 1970 гг. В них рассказывалось о подвиге защитников Севастополя, Кавказа, о мужестве советских летчиков, противостоявших наступающим фашистским воздушным армадам.
ВОЗМЕЗДИЕ
Утро в таманской степи
Степь просыпалась. Вначале и небо и земля были неразличимы — только по ярким южным созвездиям угадывалась бездонная глубина, опрокинутая над землей.
Потом появилась тусклая стального цвета полоска. Она начала розоветь, поджигая ранее невидимые в темноте облака. И вдруг на всем исполинском просторе, который только мог охватить взгляд, начался торжествующий праздник света, в котором участвовали, казалось, все цвета радуги.
— До чего же хорошо!.. — Капитан Гриб сказал это так тихо, словно боялся вспугнуть тишину. — Сколько лет прожил на свете, а такого еще не видел.
— В мирное время ты просто не дежурил ночью на аэродроме, — поддразнил его я.
— В мирное время… В мирное время… — Гриб машинально повторил мои слова. — А я смотрю вот сейчас на это волшебство, среди такой тишины, и, кажется, никакой войны нет, и что вчерашние бои — тяжелый сон, что это, — он оглядел степь и небо, — никогда не кончится…
Приказ есть приказ
Само понятие «истребитель» ассоциируется со скоростью, атакой, преследованием. Такова «профессия» самых скоростных машин. Таковы цели, которые ставили перед собой конструкторы, создавая их.
Но война на каждом шагу опрокидывала самые авторитетные предвоенные представления и ставила нас в обстоятельства, когда мы должны были действовать вопреки, казалось бы, элементарным нашим правилам и задачам, отлично усвоенным и в летных училищах, и в практике первых боев.
Собственно, командующий ВВС Черноморского флота генерал Ермаченков с этого и начал:
— Михаил Васильевич! Я хорошо знаю и вас и ваших ребят. Их хлебом не корми — дай ввязаться в драку.
А вот на этот раз атаковать вам первыми и ввязываться в воздушный бой категорически воспрещаю.
Погибшие с нами в строю
Как ни трудно было «дотянуться» нам до Феодосии, делать это было необходимо.
Я не помню, когда появилась в нашем обиходе шуточная песенка:
Чего не было — того не было: «на одном крыле» не полетишь… А вот «на честном слове» — это как раз о нашей ситуации: десять минут на бой — и возвращайся: горючее кончается. Иначе — свалишься в море.
«Горжусь, что летал ведомым…»
История, рассказанная в свое время Василием, потрясла меня. И не только своим трагизмом. Действительно, поставьте себя на место Гусакова. Как должен чувствовать себя летчик, услышав за своей спиной: «Он бросил ведомого»? Услышал, а доказать ничего не мог. Ведь во время боя, кроме Василия и Сергея Луценко, никого из свидетелей рядом не было. Какую тяжесть носил на душе этот замечательный парень!
Но и «арифметика» бесспорных побед Маслова и Гусакова заставила размышлять о многом.
Действительно, может ли одержать победу ведущий, если его не прикрывает ведомый? Конечно, нет! Его непременно собьют. А что стоит сам по себе ведомый без товарища? Ровно ничего. Он окажется в совершенно аналогичной ситуации.
Вот она истинная цена боевого летного товарищества. В нем — вся сила.
«Нужно об этом обязательно поговорить по душам с молодыми летчиками, — подумал я тогда, делая для памяти пометки в блокноте. — Рассказать о том, как губительна для летчика честолюбивая погоня за числом лично сбитых самолетов, как прочно и неразрывно должно быть боевое содружество и взаимопомощь в воздухе ведущего и ведомого. Они — единый боевой организм». Эта пометка и сейчас сохранилась в моем фронтовом блокноте.
Крылом к крылу с «илами»
Ястребок Белозерова, оставляя за собой шлейф белой пыли, подрулил прямо к нам, с нетерпением ожидавшим возвращения летчика на аэродром из разведывательного полета.
Белозеров спрыгнул с крыла и четким шагом подошел ко мне и стоящему рядом капитану разведки из штаба ВВС флота.
— Товарищ командир, задание выполнено. Разведка порта Феодосия произведена. Обнаружено большое скопление самоходных десантных барж противника, катеров и вспомогательных судов.
— Видимо, чуют, что скоро начнем… — размышлял капитан, пока мы шли к штабу. — Хорошо бы их накрыть сразу, сейчас же. Пока не расползлись…
«Добро» из штаба дивизии штурмовиков на этот счет было получено незамедлительно:
