Так было. Жил береговой человек с женой. Детей у них не было. Человек постоянно в море выходил, нерпу, моржа и другого морского зверя промышлял. Вот один раз не убил он ничего, домой возвращался. Уже поздно было, ночь опустилась. Шел человек, шел, на небо взглянул — северное сияние увидел. Так много сполохов на небе огненными мячами играет! Один маленький сполох сорвался с неба и упал ярким огоньком возле жилища того человека. Поспешил человек домой. Вошел и увидел: жена его беременна. Обрадовался человек. Сполох ему счастье принес. Поели и спать легли.

Однажды утром снова отправился человек на охоту. Несколько нерп убил, а как вернулся, видит: жена мальчика родила. Назвал отец сына Сполохом. Рос Сполох каждый день помаленьку. И скоро юношей стал.

Вот раз отправился отец на промысел, далеко в море по льду ушел. Налетел сиверко, лед поломал, остался в море отец и погиб там. Мать Сполоха горевала, горевала, да с горя и удавилась.

Остался Сполох сиротой среди чужих людей. Раз и подумал он: «Мать с отцом мои померли. Отец в море погиб, мать себя порешила. Старые люди говорят: кто не своей смертью умрет, а в море утонет или на себя руки наложит, те все к сполохам на небо поднимутся. Вот и мои отец с матерью, верно, там уже». Вышел он ночью к морю, на небо глянул. А там сполохи огненными мячами играют. Взял он длинный охотничий ремень, вверх бросил. Ремень за северное сияние и зацепился. Взобрался юноша по ремню на небо. А сполохи еще больше разыгрались. И он с ними играть стал. В игре и веселье совсем о земле забыл. Так пришедший с неба опять на небо вернулся. И стал у тех сполохов старшиной.

Говорят, давно это было. Жил человек, было у него пятеро детей. Все мальчики. Самый старший, как подрос, посыльным стал. Остальные маленькие были. Последыши еще и на улицу ни разу не выходили. Были у человека лук, сеть и гарпун. Но жил он бедно. Рыбу ловить сетью не мог. Море всю долгую зиму льдом было покрыто. Там, где он жил, коса в море вдавалась, и человек на этой косе промышлял: море там часто на берег зверя выбрасывало. Его жена не могла за лето собрать много съедобных корней и ягод: детишки еще малы, а оставить их дома не с кем.

Пришла зима. Земля, озера, реки замерзли. А охотник этот зимой часто щеки сильно обмораживал. Вот раз пошел он по косе, дошел до утеса. Ходил, ходил, все расщелины осмотрел. Вдруг слышит голоса. «Верно, соседи выброшенного морем зверя нашли», — думает. Порадовался он соседской удаче да и пошел на голос. Обогнул скалу, голоса слышит, а никого нет. Еще одну скалу обогнул — опять никого. Что за диво: громко так спорят, а никого не видно. Обошел кругом утес, так никого и не нашел. Взобрался на самую верхушку, стал слушать. И вот, сказывают, что услышал, пока там сидел:

— Я когда с холодом приду, — говорит один голое, — всю землю заморожу. Реки, озера льдом скую. А как со снегом приду, всю землю снегом занесу, все под снегом спрячу: травы съедобные и всякую ягоду, которыми сиротки питаются, и плавник, что море на дрова приносит. Еще больше рассержусь, и море все заморожу. А уж как совсем разъярюсь, жерди у яранг

53

ломать стану. Всех людей выморожу. То-то повеселюсь!

— А я наоборот, — другой голос отвечает, — приду, всю землю согрею. Растоплю лед на озерах и реках, станут люди рыбу ловить, ягоды, травы и коренья собирать — вот и будет пища у бедных. Отгоню подальше в море лед от берегов, станут охотники моржей, нерп да лахтаков

54

промышлять. Станут люди мясо есть и радоваться, меня добрым словом поминать. Если где по оврагам прошлогодний снег остался, я и его растоплю. Вот буду гордиться своими делами и радоваться!

Давно это было. Жил Гром. И не было у него детей. Жены его рожали сыновей, но все они умирали. Вот однажды родила ему жена сына, а мальчик сейчас и заболел. Тогда решил Гром пойти к Жизнетворцу, просить у него помощи. И вот отправились они с Дождем в дорогу. Пришли к Жизнетворцу. Говорит Жизнетворцу Гром:

— Дети у меня не живут. Как родятся — сразу помирают. Научи, как беде помочь, что делать.

— Эх, Гром, — говорит Жизнетворец, — а я считал тебя всемогущим.

— Ты всемогущий, а не я, — отвечает Гром.

Тыкывак

56

— это когда сильная стужа и от неё земля трескается. Мы это и теперь знаем. А вот, рассказывают, жил в старину за проливом в Кыгмике один юноша. Был он веселый, сильный и ловкий. И еще ему хотелось все знать. Одного он терпеть не мог: слушать, как в сильный мороз стылая земля трещит. Вот он раз и говорит:

— Что это там трещит и трещит без умолку? Как ударит мороз, такой треск стоит, что я даже заснуть не могу! Не могу я сегодня спать. Пойду Тыкывака караулить. Может, он рядом где ходит. Поглядеть бы на него, какой он.

Кончился день, наступила ночь. Поужинали. А жил тот юноша с матерью и отцом. Жены у него не было: больно озорной был, хотя смелый и выносливый. Вот поел он, оделся.

— Куда это ты на ночь глядя? — спрашивает отец.

Давным-давно на другом берегу жили на отшибе муж с женой. Муж был хороший добытчик, много приносил с охоты морских и пушных зверей. Так они и жили, и родился у них мальчик. Женщина очень своим сыном гордилась: состарятся они, будет у них на старости лет кормилец. Мальчик быстро рос, потому что ел свежую пищу. Не хворал, ходить скоро стал, разговаривать. Шустрый рос, здоровый и крепкий. Вот как-то проснулись утром, поели. Снаружи, слышно, ветер потянул. Вышел отец — ветер с суши дует, море белыми барашками подернулось. Глянул отец на море, на небо, посмотрел погоду, пошел домой и говорит сыну:

— Идем со мной на берег, я тебе в каяке покатаю.

Мальчик еще несмышленый был, сразу согласился. Взял отец каяк, и спустились они на берег. Посадил сына в каяк. Ремни покрепче затянул, чтобы вода внутрь не попала. Привязал к каяку ремень и стал водить по воде туда-сюда, туда-сюда. Поводил так немного, вынул нож и перерезал ремень.

Стало каяк сносить ветром в море. Качает с боку на бок и все дальше сносит. Совсем далеко в море унесло. День плывет каяк, два плывет, долго плыл. Голодно мальчику и нужду свою прямо в каяк справлять приходится. Принесло наконец каяк в тихое место. Ткнулся он во что-то твердое, прошуршал по гальке, протащило его по твердому, и он остановился. Не мог мальчик из каяка сам выйти, привязан был. Так и сидел он в каяке. «Кто бы меня отсюда выпустил», — думал. Долго он так без движения сидел, все слушал, не идет ли кто. Вдруг чей-то голос услыхал и подумал: «Кто это, интересно? Убьет меня, наверное, и съест». А снаружи шаги все быстрее приближаются. И голоса все слышнее. Разобрал мальчик — две женщины идут. Подошли. Одна и говорит другой:

Так вот, одна девушка из селения Мэмэрэнэн

120

отказалась выйти замуж за старого богача-оленевода.

Отец говорит дочке:

— Я ведь стар становлюсь, выходи замуж.

А дочь отвечает ему:

Рассказывают, что Ёнавъёчгын

126

жил со своей женой. Каждый день ходил он промышлять диких оленей. И очень много оленей убивал.

Однажды пришел вечером с охоты домой, а жены нет. Говорит:

— Куда же ушла жена?

А надо сказать, что жили они вдвоем — ни сына у них не было, ни дочери, да и собаки не было.

Говорят, женщина одна жила. Большой дом у женщины был, хороший. Не работала она. Вся ее работа была — в мяч играть. Поспит женщина, утром проснется, поест и говорит:

— Ну вот, я и готова, можно идти. Хороший у меня мяч, большой!

Выйдет. Станет мяч пинать. Весь день в мяч играет. Устанет, в дом идет отдохнуть.

Вот раз подумала женщина: «Ох, из чего же мне мяч новый сделать? Только, наверное, не сумею я. Да нет, пожалуй, сумею, потому что я ведь не здешняя, я ведь хорошая, лунная!»

Говорят, в прошлом, когда еще европейцев не знали, острова Инетлин и Имегелин одним островом были. Возвышались на том острове две горы, а между ними шла маленькая протока, через которую китовые позвонки для перехода были переброшены.

На том острове эскимосы жили. Много моржей и нерп добывали. Некоторые в тундре у хозяев оленей пасли.

Самый богатый хозяин был Тэпкэлин. Сильный был и удачливый. Много пищи имел. Погреб у него всегда был мясом заполнен. Они жили одни с женой.

Однажды летом охотился Тэпкэлин в каяке. Погода была очень хорошая. Вокруг то и дело выныривали нерпы. Но Тэпкэлин не гарпунил их. Ждал, когда лахтаки появятся. Не дождавшись лахтаков, дальше в открытое море направился. Скоро уже селение на берегу едва виднелось. Остановился Тэпкэлин, стал ждать, когда лахтаки появятся. Через некоторое время впереди большой лахтак показался. Совсем близко вынырнул. Тэпкэлин сразу бросил в него гарпун. Наконечник гарпуна прямо в шею лахтаку вошел. Тэпкэлин быстро спустил на воду пузырь. Нырнул лахтак, а пузырь не пускает. Поплыл Тэпкэлин вслед за лахтаком. Стал лахтак постепенно силы терять. Наконец подтянул Тэпкэлин ослабевшего лахтаха к каяку и закрепил на пузыре.

Жил богатый оленевод со своей бабушкой. Оленевод постоянно в своем стаде находился.

Вот однажды был он, как обычно, в стаде. Около него олень пасется. Отряхнулся олень. И выпал у него из уха маленький ребеночек. Схватил человек ребеночка. Отнес домой. Отдал бабушке и говорит:

— Вырасти этого ребеночка, который из оленьего уха выпал, как можно быстрее.

Стала его бабушка растить. Оленевод каждый день, как вернется из стада, бабушку спрашивает:

Говорят, давно это было, очень давно. В то время керекского народа было еще много. Кереки оленными были. И вот стали появляться на керекской земле враги. Промчатся вдруг на быстрых оленях, мужчин поубивают, женщин и детей с собой увезут, оленей угонят. Керекские женщины у них всякую домашнюю работу выполняли, а мальчики при табунах пастухами были.

Вот так и случилось однажды. Ехали на оленьей упряжке керек с женой и маленьким сыном. Мальчику два года было. Отец луком вооружен. И мальчик тоже с луком. Раньше мальчик только начнет ходить, отец ему сейчас же лучок сделает, чтобы упражнялся в стрельбе.

Вот так и ехали втроем: мужчина с женой и сынишкой.

Вдруг жена воскликнула:

Заснула бабушка, а перед тем как заснуть, привязала к пологу людоеда. По-нашему, по-керекски, людоеда кала зовут. Он всегда привязан. С бабушкой вместе две сестры живут. Говорит вдруг кала младшей сестре:

— Сестра, а сестра, бабушка спит, отвяжи-ка меня.

Отвечает младшая сестра:

— Нет, не отвяжу. Бабушка сказала, хватит тебе бродить где попало. Ты ведь плохой, глупый, поэтому сиди на привязи.

Сказал заяц бабушке и сестрам:

— Дай-ка, бабушка, ремень для ноши! Пойду кору драть.

Боится бабушка отпускать внука:

— Не ходи за корой, а то печень заболит!

Ленилась лиса пищу добывать, плохо жила, голодала. Однажды сказала дочери:

— Обману ворона: скажу, что замуж вышла, богато жить стала.

Дочь сказала:

— Не надо обманывать, лучше по-хорошему попроси еды.

Вот однажды катаются мыши с горки и кричат:

— Па-а-а! Весело нам!

Катаются они с яранги, где женщина-кала жила.

Вот опять покатились:

Давно это было. Долго не переставая шел дождь. Тогда Куйкынняку сказал своим сыновьям:

— Ну-ка, сыновья, наловите оленей!

Наловили сыновья оленей. Куйкынняку большую ладью сделал. В нее этих оленей загнал. Потом стал всех зверей созывать. Всякие звери к нему пришли. И мыши тоже пришли. Составил Куйкынняку из мышей упряжку, запряг их в ладью, поехал к морю. С собой мухоморов

187

взял. Приехал к морю. А дождь-то все время идет.

На другой день отплыл. Долго плыл по морю. Наконец к острову подплыл. Высадился на берег. Видит — поселок. Пришел туда. Видит — женщина сидит, волосы расчесывает.

Однажды Куйкынняку на морской берег пошел. Увидел акибу

188

.

— Что, акиба, ты здесь делаешь?

— Спать собираюсь.

— Хочу что-то тебе сказать. Послушаешь?

Решил Куйкынняку покататься. На гору отправился. Идет, водовозные санки за собой тащит. Пришел на гору. Скатился к самому морю. Через море перекатился. Обратно идет. Сам санки тащит.

Потом волк пришел.

— Здравствуй, двоюродный брат! Что делаешь? Катаешься? Ну-ка, брат, и я покатаюсь!

— Не смей садиться! Сломаешь!

Однажды лиса Чачучанавут сказала:

— Эх, детки, что есть будете? Схожу-ка я к морю, поищу добычи!

Пришла к морю и запела:

— Детки мои, детки мои еще не ели!

Однажды Куйкынняку сказал жене:

— Собери ягод, я пойду лахтачий жир промышлять.

Отправился. Пришел к береговым жителям.

— Здравствуй, Куйкынняку! Зачем пришел.