Опубликовано 18 июля 2012 года

Пару недель назад Panasonic встретился с журналистами в Будапеште и позволил им испытать новые цифровые камеры и объективы. Кроме того, представители компании рассказали, каким они видят ближайшее будущее рынка цифровых камер.

В Panasonic полагают, что рынок цифровых камер переживает трансформацию. Беззеркальные камеры со сменными объективами (DSLM) становятся всё популярнее. Рост не прекратится: в ближайшие годы важность этой относительно новой категории продуктов будет только увеличиваться.

Опубликовано 16 июля 2012 года

Наше время принято рассматривать как пору упадка высоких искусств. Дескать, массы, стяжавшие благодаря социально-экономическим процессам свою толику благосостояния, склонны навязывать искусствам свой невзыскательный вкус, что им удается благодаря многочисленности и всеобщему избирательному праву (науки до поры спасают от этой участи нужды военного ведомства – деление тяжёлых ядер, синтез лёгких, квантовая электроника, гиперзвуковая аэродинамика…). Взгляды такие настолько распространены, со времён «Восстания масс» Ортеги-и-Гассета как минимум, что ссылки давать необязательно.

А вот возьмём да и попробуем обосновать точку зрения диаметрально противоположную; попытаемся показать, что никогда ещё в истории не было времени, столь благоприятного для общения с высоким искусством. Ни в полисах Эллады классического периода; ни в италийских городах-государствах времён Ренессанса; ни в габсбургско-имперской Вене человеку не предоставлялось и малой толики тех возможностей, что есть у человека сейчас.

Появление этих возможностей объясняется, конечно, отнюдь не прогрессом человеческой природы. Природа та же самая, что и встарь, ну разве что император Центрально-Африканской Империи держал тушки забитых на мясо соплеменников в электрическом холодильнике, а не употреблял их в пищу немедленно, пока они не попортились на экваториальной жаре… Да и всеобще-интернетовская забава — борьба с детской порнографией только в первые несколько минут озадачивает: а кто же, собственно, является потребителем этого штукарства? Потом вспоминается старый добрый цезарь Тиберий, хозяин прокуратора Иудеи Понтия Пилата; вспоминаются нравы его, описанные старым добрым Светонием («Тиберий», 43-44), и всё сразу встаёт на свои места.

И развитие общественных институтов ни в коей мере не влияет положительно на изящные искусства. Даже к странам Первого мира вполне применима формула, выведенная Ювеналом для Римской империи: «Хлеба и зрелищ»! Хлеб обеспечивают солидные ставки минимальной зарплаты (скажем, во Франции за десять лет стоимость рабочей силы возросла на 19 процентов); да и со зрелищами всё в порядке – сравните хотя бы размер самой престижной научной награды — Нобелевской премии и вознаграждения актёров и футболистов (в принципе, ничего нового – та же пропорция наблюдалась и во времена Калигулы и Нерона…); ну и какое искусство является массовым и популярным, знают все…

Опубликовано 17 июля 2012 года

Обыкновенная средняя школа тем и хороша, что она, во-первых, средняя, а во-вторых, обыкновенная. Всё в ней доступно и находится рядом, только руку протяни. Здесь литература, там – биология, чуть сбоку – история с географией, в тылу обществоведение, да мало ли интересных и увлекательных школьных дисциплин открываются молодому, полному уверенности в себе организму.

Постигая их, познаёшь мир во всей его простоте, и потому сомнений в разумности и целесообразности происходящего почти не возникает: так было, так есть и так должно быть. По науке. Главное – не зевай, смотри по сторонам и лови случаи. На стыке наук можно открыть новый закон природы, соорудить вечный двигатель или отыскать философский камень. Потом, в университете, набегают сомнения: слишком уж много знаний, слишком уж они разбросаны — биология на одном факультете, физика на другом, а литература совсем на третьем. Редко кто способен одолеть три факультета, тем более – разом.

А уж почтенный профессор, доктор наук почти уверен в том, что вечный двигатель – чушь, а философским называется тот краеугольный камень, на котором базируется единственно верное философское учение, и сомневаться в этой верности недопустимо. Нет, целостный процесс познания, укрепляющий уверенность в собственных силах, даёт только средняя школа. Потому, быть может, в двадцатом веке и процветали малообразованные политики, поскольку они были исполнены уверенности в себе и в собственных идеях, а сомнений лишены напрочь, в то время как их противники, всякие Милюковы и Струве, наоборот, во всём сомневались и предавались размышлениям тогда, когда следовало действовать. Проще следовало быть, проще и решительнее!

Кто только не правил Россией в двадцатом веке! Да и не только Россией. Думаю, появлением на политической доске таких фигур, как Валенса, Хрущёв или Мао Цзе Дун, не говоря уж о нацисткой верхушке, мы обязаны именно успехам школьного образования. Не обязательно среднего, порой хватало и «неполного низшего», как писал в анкете один из известнейших советских наркомов. Впрочем, порой в дело шёл и техникум.

Опубликовано 18 июля 2012 года

Уже во многих своих колонках я сравнивал поведение человека с поведением других животных. Раз за разом сталкивался я с одной и той же реакцией: ну как же можно сравнивать инстинктивные действия животных с разумным планированием человека?

А что руководит нашим поведением? Традиционно обсуждаемый выбор — разум или инстинкт. В этой колонке я постараюсь убедить вас, что ни то и ни другое. Но вначале давайте попросту разберёмся в том, что же такое «инстинкт».

Мне кажется неверным ссылаться на «Википедию» как на сколь-нибудь авторитетный источник информации по какому-то спорному вопросу. Конечно, поиски информации чаще всего начинаются с неё, но я стараюсь использовать текст, написанный анонимными авторами, лишь как помощь в поиске других источников.

Читаю «Википедию»

: «Инстинкт — совокупность врождённых тенденций и стремлений, играющих мотивационную роль в формировании поведения. В узком смысле — совокупность сложных наследственно обусловленных актов поведения, характерных для особей данного вида при определённых условиях». После этой замечательной мысли стоит ссылка на «Биологический словарь» Советской Энциклопедии. Я мысленно потираю руки: вот и хорошо, процитирую в колонке приличную энциклопедию, которую редактировал М.С. Гиляров. Увы! В словаре читаю: «Инстинкт (от лат. instinctus — побуждение) — совокупность сложных, наследственно обусловленных актов поведения, характерных для особей данного вида при определённых условиях».

Опубликовано 20 июля 2012 года

На протяжении столетий наука выбирала для межнационального общения разные языки. Латынь, французский, теперь английский, точнее, тот его диалект, который в фильме «Горячие головы» элегантно назван «americanese». Наличие общего языка, бесспорно, удобно. При этом знать его досконально вовсе не обязательно: витиеватой грамматики в научных текстах нет, да и требования к словарному запасу весьма умеренные. Конечно, когда пишешь статью в журнал Королевского астрономического общества, приходится использовать всякие «centre» и «millimetre». К счастью, во многих редакторах можно включить словарь британского английского и, написав текст, исправить в нём случайно затесавшиеся «neighbor» и «behavior» на «neighbour» и «behaviour».

В остальном от читателя (и автора) английских научных текстов требуется, главным образом, знакомство с терминологией. И с этим не возникает проблем: университетский курс иностранного языка для физиков в значительной степени нацелен именно на знакомство с иноязычными терминами.

Проблема возникает не при чтении, а при письме, и не с английским языком, а с языком Толстого и Достоевского. Я не знаю, каким образом формировалась русскоязычная научная терминология в стародавние времена, но наверняка в этом процессе были задействованы и многочисленные учёные, и многочисленные редакторы. Сейчас темп появления новых понятий всё возрастает, круг же людей, готовых и умеющих работать над их «локализацией», существенно сократился. В результате русскоязычная терминология сильно запаздывает. И человек, который пишет о современной физике на русском языке (за другие науки не скажу), часто беспомощно замирает над клавиатурой, натолкнувшись на очередное понятие, назвать которое он может только в английском варианте.

Вы мне, конечно, скажете, что эта проблема не является исключительной принадлежностью физики или астрономии. Она присуща и другим технологичным областям, и даже общечеловеческой лексике. Взять хоть активно проникающее в наш язык слово «вызов» — «challenge». Мы должны отвечать на вызовы современности. Бр-р-р! Как будто бы современность нам звонит, а мы должны отвечать на её вызовы. Но это не самый плохой вариант. Да, коряво звучит (на мой вкус), но слово-то используется всё-таки русское!