Опубликовано 30 апреля 2013

Я сейчас хочу обсудить сложную для меня тему, относительно которой не достиг ощущения полного понимания. Касаясь политики, я тем не менее не хотел бы, чтобы на этой колонке лежал оттенок политического характера. Поскольку большинство моих читателей — россияне, мне проще писать об украинской политике. Моя задача — не вовлечь в неё читателей, а подтолкнуть их к анализу того, какая часть наших политических действий объясняется нашими врождёнными программами (увы, анахроничными), а какая является рационально обусловленной.

Вначале — постановка проблемы. Эволюционная психология накопила немало данных о врождённой обусловленности многих наших политических свойств. В прошлой колонке я писал, что макиавеллиевская политика внутри групп древних людей стала мощным фактором их эволюции. Специальными исследованиями показано, что даже иные, кроме человека, обезьяны демонстрируют врождённое наличие

чувства справедливости

. Репутацию сородичей, сформированную историей прошлых взаимоотношений, учитывают не только приматы,

но и крысы

. Способность отслеживать и запоминать обманы «прошита» не только в настройках

нашей памяти

, но даже в механизме восприятия

зрительной информации

. Учёт репутации каждого из нас со стороны других членов нашего общества делает наши поступки лучше: многие наши действия рассчитаны на улучшение нашей репутации у

потенциальных наблюдателей

.

Исходя из сказанного, можно предположить, что мы являемся удивительно хорошо приспособленными к политической жизни существами. Можно ли надеяться, что унаследованные нами готовность к политическим взаимодействиям сделает наши общества замечательно управляемыми?

Насколько этот врождённый фундамент, обеспечивающий наше политическое поведение сегодня, влияет на наше поведение — вопрос спорный. Безусловно, что в наших политических проявлениях велик вклад компонентов, которым обучаются. Множество экспериментов по разделению людей с одинаковыми врождёнными качествами на группы, находящиеся в разных условиях, показывают весомые отличия в их политической жизни. Западная и Восточная Германия, Финляндия и Псковская область, континентальный Китай и Тайвань, Северная и Южная Корея… В Южной Корее создано эффективное и динамичное общество, в Северной — тоталитарный и неэффективный лагерь, осаждённый врагами. Многие семьи разделены между двумя обществами, значит, причина отличий в поведении северокорейского и южнокорейского индивида — не в унаследованных из прошлого программах, а в культуре и опыте. Вероятно, многие из достаточно свободных граждан Юга, попав в нужное время на Север, тоже оказались бы способны в течение многих дней публично лить слёзы по умершему диктатору.

Опубликовано 30 апреля 2013

Свершилось: после трех лет конкубината с айфонами (iPhone 4, iPhone 4S, iPhone 5) я решился таки на изменение ориентации и сбежал на андрофон. В нарушении собственного же нерушимого принципа, который так часто проповедовал читателям: «От добра добра не ищут».

Я в самом деле искренне верил, что не ищут. Оказалось — ошибался. Есть в мире вещи, которые будут посильнее добра, выступающего синонимом комфорта и без-сучка-без-задоринкости. Среди таких вещей — банальная скука. Когда минувшей осенью я провозглашал iPhone 5 идеальным телефоном, я не кривил душой: эта элегантная венская сосиска и в самом деле безупречна. Разумеется, не без своих маленьких изъянов (вроде некрасиво царапающегося корпуса да поголовно у всех заваливающейся кнопки включения, которая рано или поздно начинает реагировать на нажатие через раз на пятый), однако по гамбургскому счету iPhone 5 — совершенный телефон.

Проблема оказалась в том, что мне не нужен телефон, а нужен гаджет. То есть некая технотронная штучка, которую можно изучать, исследовать, наполнять новым функционалом. Ничего этого в iPhone 5 нет, потому что iPhone 5 — это абсолютная концептуальная реплика iPhone 4, который, в свою очередь, точно такая же реплика всех предыдущих моделей айфонов за исключением разве что измененного дизайна корпуса.

Получается, что iPhone 5 — это гаджет образца 2007 года! Самым тоскливым элементом этого образца выступает iOS — операционная система с общей для всей продукции Apple идеологией минимализма. Закладки рабочего стола, на который мы вываливаем иконки с программами. Всё. Больше ничего.

Опубликовано 29 апреля 2013

Вот в чем — в чем, а в празднолюбии копирастическое лобби обвинять не приходится: трудятся ребята не покладая рук, денно и нощно изобретая новые способы борьбы с распространением пиратской заразы. Ладно бы эти способы сводились к одному только примитивному «Не пущать!», ан нет: изобретательность и фантазия копирастов не знает границ.

Раньше самой популярной стратегией было заламывание рук и стращание: устраивали показательные порки со штрафами на 15-25 тысяч долларов, которые впаивали случайно выхваченным из многотысячных потоков домохозяйкам за скачанный десяток-другой контрафактных треков, пытались продавить поисковые системы на жесткую фильтрацию всех варезных сайтов, стращая засудить вусмерть, даже арендовали вертолеты-спецназы для выполнения театральных постановок вроде захвата поместья Толстого Кима.

Когда буффонада в полном объеме потерпела фиаско (поисковые системы отказались от принудительной фильтрации сайтов, а судьи стали создавать прецеденты на основе доктрины first sale и законности реэкспорта товаров, защищенных копирайтом: см. мои «

Битву эпохи

» «

Триумф первой ночи: историческая победа аспиранта над корпоративным гигантом

«, «

Право первой ночи

«) в ход пошли более изысканные методы, которые сегодня составляют негласную основу копирастической борьбы с пиратством.

Попробуйте произвести на Google поиск по названию любого модного попсового шлягера — будь то голливудский блокбастер, макулатура имени Дэна Брауна, либо любой музыкальный трек из национального чарта: подавляющее большинство линков из первой сотни приведет на сайты, предлагающие скачать бесплатно вожделенный фабрикат китч-культуры. Только бога ради не поддавайтесь на провокации и ничего не скачивайте: ничего кроме злостных вирусов и троянских коней вы не получите.

Опубликовано 29 апреля 2013

Приношу редакции и читателям свои извинения за задержку с колонкой, но минувшие дни выдались необычно загруженными. В выходные 20-21 апреля мы на обсерватории проводили дни открытых дверей, с 22 по 25 апреля я был в Новосибирске, а 27 апреля немного побыл на фестивале «Астрофест» в Подмосковье.

В Новосибирске мне удалось поучаствовать в работе круглого стола по проблемам популяризации астрономии вообще и планетариев в частности. За эту возможность я очень признателен Сибирской государственной геодезической академии (СГГА). Я сам геодезии не чужд, будучи по образованию астрономом-геодезистом. В стародавние времена на нашей кафедре астрономии и геодезии УрГУ астрономия считалась голубой мечтой, реализовать которую удаётся только самым удачливым и интеллектуально продвинутым; уделом остальных была геодезия. Сказал бы мне кто тогда, что у меня от астрономии будет голова пухнуть, а среди теодолитов я буду бродить с ностальгическим восторгом…

Новосибирск — счастливый город: в нём целых два планетария.

Один

работает в СГГА,

второй

, открывшийся чуть больше года назад, — самостоятельно. Прибавьте к этому ещё и собственного производителя любительских телескопов под боком — НПЗ, и картина получится совсем радужной. Тем не менее возвращаться с таких встреч всегда приходится с сокращённым запасом оптимизма. В прошлый раз я обращался к этой теме примерно

год назад

, и за это время она обрела новые нюансы.

Одной из новых помех стал, как ни странно, закон о митингах. У астрономии есть особая специфика — астрономические мероприятия, в том числе массовые, должны, вообще говоря, приходиться на тёмное время суток. Закон же «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» предписывает все массовые мероприятия заканчивать к 22 часам, за исключением «публичных мероприятий культурного содержания текущего дня по местному времени». Что означает последняя формулировка, сказать сложно. Понятно, что в реальности её текущий смысл зависит от настроения толкователя, то есть должностного лица, к которому нужно обращаться с уведомлением. Наши должностные лица наверняка часто разделяют популярное убеждение, что в телескоп на звёзды можно смотреть и днём, и потому понятно, что попытка организовать наблюдения вечером и ночью вполне может показаться им опасным вольнодумством.

Опубликовано 30 апреля 2013

В шестнадцатом веке баварскими мастерами был изобретён первый настоящий персональный гаджет в истории человечества — наручные часы. Распространёнными часы стали позже — в эпоху индустриализации, когда люди столкнулись с необходимостью постоянно знать точное время. Но вот интересный поворот событий: в двадцать первом веке часы вдруг оказались неактуальными из-за массового распространения мобильных телефонов, при помощи которых помимо прочего можно узнавать и время. Дорогие часы — это по-прежнему статусный символ и часть делового костюма, но настоящая нужда в них отпала. Надолго ли? Сейчас у часов есть отличный шанс на возвращение.

Сопрягать часы с мобильным телефоном — идея не новая, и такие модели можно найти в продаже уже как минимум несколько лет. Но нас, возможно, скоро ждёт настоящий бум часов-компьютеров. Началось всё с успеха

Pebble

— наручных часов с экраном на электронных чернилах. Их создателям удалось привлечь через Kickstarter финансирование в размере более 10 миллионов долларов, а заодно и немалое внимание к себе и своему изобретению. В начале 2013 года Pebble стали только-только достигать своих первых заказчиков, и тут внезапно выяснилось, что разработкой подобных гаджетов уже занялись в крупнейших технологических компаниях:

Google

,

Microsoft

и

Samsung

.