Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).
«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»
(Дневник императора Александра II,
22 мая 1880 года).
Валентин Азерников
ХРОНИКА ЛЮБВИ И СМЕРТИ
Если бы княжна Екатерина Долгорукова знала, к чему приведёт её «нет», сказанное в апреле 1865 года одному поклоннику, и «да», сказанное год спустя другому, если бы она могла предвидеть, что следствием её выбора станет перемена исторического пути России, может, тогда, испугавшись за её судьбу, она и поменяла бы местами эти слова. А может, и нет — ведь ей было тогда всего восемнадцать лет, а одним из двух поклонников был император Александр II.
Вот хроника этих событий. О них мало кто знал тогда, немного знают и теперь: личная жизнь первого лица России во все времена считалась государственной тайной...
Руфин Гордин
АЛЕКСАНДР И ЕКАТЕРИНА
НАПУТСТВИЕ
ИСТОРИЯ испытывала (и продолжает испытывать) постоянное насилие.
Одни старались её улучшить. Другие — ухудшить. И те и другие действовали в интересах того строя, в котле которого варились. И защищали его и оправдывали, и проклинали и низвергали.
На её скрижалях — истинные и ложные герои и мученики.
Глава первая
МАНОВЕНИЕМ ДЕРЖАВНОГО ПЕРА
Революция есть безумно губительное усилие
перескочить из понедельника прямо в среду.
Но и усилие перескочить из понедельника назад
в воскресенье столь же... губительно.
Глава вторая
КАТЯ, КАТЕНЬКА, КАТЕРИНУШКА...
Императрица стала смотреть сквозь пальцы на любовные приключения своего царственного супруга. Особенно с тех пор, как врачи, пользовавшие её, самым деликатнейшим образом, более намёками, дали понять, что её величеству по причине пошатнувшегося здоровья, вызванного, в частности, частыми родами, следовало бы воздержаться от исполнения супружеских обязанностей.
Её величество Мария Александровна в самом деле чувствовала себя неважно. Странная слабость стала преследовать её день ото дня. Петербург и даже Царское Село с их промозглостью почти во все времена года казались ей губительными. И она стремилась как можно раньше отправиться в Крым, в полюбившуюся ей Ливадию. Супруг же под предлогом исполнения высочайших обязанностей норовил задержаться в Царском Селе.
Высочайшие обязанности, разумеется, были. Не столь обременительные, как представлял супруге Александр, но полностью уклониться от них было нельзя. Бремя государственных забот, основное и главное, лежало на кабинете министров и Государственном совете. Император выслушивал доклады и ставил резолюции — красным или синим карандашом, а порою и чернилами.
Глава третья
ЧЁРНЫЙ ОХОТНИК СТРЕЛЯЕТ В ЦАРЯ
Последние дни государь император — это бросилось в глаза министрам, являвшимся с докладом, — пребывал в каком-то умиротворённом настроении. Он оказывал многие милости, особенно по представленным ему прошениям, помиловал несколько преступников, осуждённых за неопасные преступления, по своей воле представил некоторых чиновников придворного ведомства к повышению в чине...
Никто не знал причин государева благодушества и благоволения. О них догадывался лишь один человек — генерал-адъютант Александр Михайлович Рылеев. Он более других был посвящён в самые деликатные и сокровенные тайны своего повелителя. И как никто другой оправдывал его доверие. Даже Александр Владимирович Адлерберг, министр императорского двора, родившийся в один год с государем и воспитывавшийся вместе, не был удостоен доверия товарища детских игр.
Рылеев был молчун и испытывал чисто собачью преданность к государю. Адлерберг был граф, потомственный придворный, унаследовавший должность от своего отца, стало быть, мог позволить себе то, что не дозволено выходцу из низов.
Глава четвёртая
СУДЬБА НЕУМОЛИМА
«Господи, Боже мой, что ж это такое делается — покидают меня те, которыми я дорожил, в искренность и преданность которых верил, — угнетённо думал Александр. — А кто пришёл взамен? »
Он не мог не понимать неравноценности замен в те минуты покаянного прозрения, наедине с собою, в тиши кабинета или под сводами придворной церкви, в окружении икон. Иной раз ему казалось, что они смотрят на него укоризненными глазами, в особенности же высокочтимый Николай Угодник — к нему он обращался чаще всего, моля о снисхождении, о покровительстве, о помощи, наконец, о вразумлении.
Покушение Каракозова всё резко обострило. Открылась некая бездна крамолы, которая грозила разверзнуться и поглотить его.
