— Неприятности? — спросил Джефф немного дрожащим голосом. — Почему у меня неприятности?

Несмотря на высокий рост, Джеффу было всего лишь четырнадцать лет, и ему казалось, что он задает этот вопрос по меньшей мере двенадцать лет из четырнадцати. Сначала он спрашивал родителей, потом старшего брата, позже учителя и у своего персонального компьютера. Тогда можно было не беспокоиться, но сейчас… Задать такой вопрос начальнику Космического управления — означало вписать темную страницу в свой послужной список. Джеффу это совсем не нравилось.

Рядом с ним стоял агент Гидлоу, на чью помощь рассчитывать не приходилось. Гидлоу был одет во все серое, и его сердитые красные глазки смотрели на Джеффа с нескрываемым презрением. Его лицо было тоже серым, а кожа — болезненной и бесцветной.

— У тебя не просто неприятности, — пробубнил Гидлоу, обращаясь к Джеффу. — Ты сам — ходячая неприятность. — Он повернулся к адмиралу Йоно и рассек воздух ладонью по горизонтали, словно отделяя голову Джеффа от шеи. — Адмирал! Когда безответственный мальчишка влезает в компьютерную сеть…

Йоно сохранял спокойствие. В Космической Академии, находившейся под руководством Космического управления, было немало серьезных проблем, и ему так или иначе приходилось решать их. Рассмотрение вопроса о провинившемся кадете не было таким важным, ради чего стоило бы вывернуться наизнанку. Кроме того, ему нравился Джефф — высокий, неуклюжий подросток, каким он сам был когда-то (довольно давно), и его слегка беспокоили чрезмерно строгие дисциплинарные требования Гидлоу (хотя порядок, разумеется, прежде всего).

Сборы заняли не много времени. У кадетов очень мало личных вещей, только одежда и конспекты лекций. Но у Джеффа благодаря Фарго имелся один ценный предмет — древняя книга. Это был настоящий раритет: толстый том, переплетенный в кожу, с пожелтевшими от времени страницами. В книге были все пьесы Шекспира, написанные на том самом языке, из которого впоследствии сформировался универсальный земной.

Джефф надеялся, что никто из Службы безопасности не остановит его, не раскроет фолиант и не увидит строки, подчеркнутые Фарго в «Генрихе Пятом». А если и увидит, то не поймет старинного языка.

«Дерзайте, мужи, — отразим напор!» — воскликнул король Генрих, созывая своих подданных перед Азенкурской битвой. Но что имел в виду Фарго со своим «ДЕМОНом»? Неужели Инга?

Кадет рассказал своим ближайшим друзьям и одноклассникам о задолженности за обучение и о поломке кухонного компьютера, но не стал вдаваться в подробности. Он с оглядкой положил книгу в свой ранец, хотя в тот момент на него никто не обращал внимания. В минуты опасности всегда следует соблюдать осторожность.

Потом он сел в рейсовый космический челнок и отправился на Марс.