Г. Г. Маркес называет себя реалистом. Что ж, каждый художник имеет право на ошибку, особенно в оценке своего творчества. Разумеется, мы не отлучаем Маркеса от реализма на том основании, что ребятишки у него летают на циновках, а попы на стульях. Компетентные товарищи установили, что даже повесть об автономном проживании органа вдыхания может быть причислена к реалистическому направлению. В общем, мы в состоянии понять, что это просто система образов, и не надо быть колумбийцем, чтобы понять, чем отличаются полеты на циновках от полетов на самолете.

Дело не в циновках. Дело в том, что Г. Г. Маркес не знает азбучной истины: существует всего два вида реализма: критический (если роман о том, что у НИХ нет колбасы в магазинах) и социалистический (если роман о том, что у нас ее со временем будет навалом). Поскольку роман Г. Г. Маркеса не попадает под эти критерии, то ясно, что он просто примазывается к реализму.

Мы хотели бы что-то там такое узнать о Колумбии, поскольку она далеко, и чем там колумбийцы дышат, неизвестно. Из романа «Сто лет одиночества» мы не вынесем знания о том, применяют ли в Колумбии травополку и каков там технологический процесс выплавки стали. Зато мы узнаем, что колумбийцы не сеют, не жнут, а занимаются исключительно любовью. Оказывается, колумбийцы могут несколько лет обходиться без пищи (например, пока идет дождь), но без секса не могут никак, и от этого все их проблемы. Точнее говоря, проблем нет: они занимаются этим когда угодно, где угодно и при любых погодных условиях. Но они уже все перепробовали, и поэтому их волнуют такие проблемы: как бы жениться на своей тетке, как бы переспать со своим братом, и т. д. Такого рода проблемы колумбийцы разрешают разнообразно по форме, но одинаково по сути: если нельзя, но очень хочется, то можно.

Еще одна проблема — наличие в Колумбии всего трех мужских имен: Хосе, Аркадио и Аурелиано. Правда, в пределах одной семьи это не создавало бы проблем, если бы не ряд колумбийских традиций: