Июльский вечер мягко стелется над селом, постепенно погрузившимся в обычные на исходе дня заботы. Многоголосое стадо уже разбрелось по дворам, и некоторое время относительную тишину нарушает то нетерпеливо- требовательное, то жалобно- просительное мычание, доносящееся из дворов, где хозяйки по каким- то причинам не спешат к своим буренушкам с подойником.

      Мадина вошла в соседский двор, осторожно неся в вытянутых руках наполненную доверху банку. Навстречу, радостно повизгивая, бросился Дружок, большая черно- белая дворняга. Так и подмывало налить в стоявшую у конуры плошку молока, но от соблазна удержала мысль, что неудобно принести неполную банку.

      В небольшой уютной комнате, служившей хозяевам одновременно и кухней, и столовой, была одна тетя Люба. Поздоровавшись и оставив на столе банку, Мадина прошла к Наташе, встретившей ее задиристым:

      - Наконец- то! Уже час как Сережку за тобой посылала.

      - Почему сама не пришла, если так срочно? Ну, что у тебя? . . Говори скорее, не томи, - перешла на шепот Мадина, усаживаясь на свое излюбленное место - в угол дивана.