Поиск крутой, безжалостной правды – ответ хитроумной дьяволиаде, настоянной на человеколюбии…
«Экклезиаст молча внимает, осознавая, что кто-то должен ответить за те несчастья, которые обрушились на головы мальчиков Державы».
Кто ответит? Тот, кого назначит История. Очень важно, что эта стоическая философия не должна быть привязана к какому-то определённому народу, если Будда, Христос, Магомет, Экклезиаст и другие поэты, говорящие с людьми от лица Бога, пишут одну книгу.
Лев Аннинский
© Адель Барабаш, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
О книге
Лев Аннинский
В начале своего сочинения Адель Барабаш объясняет значение и значимость жанра «эссе». Этот обычный приём для сочинений такого рода в данном случае имеет содержательный смысл.
Объём укоренён в объективной реальности, а все иллюзии коренятся в психологии человека. Всё великое, осмысленное человеком вопреки иллюзиям, связывает НЕЧТО.
Этот поиск нелёгок и не сладок – сладко безумие.
Ольга Мейер
Работа А. Барабаш – это исследование жанра эссе творческими методами, а именно: автор полагает, что, для того чтобы понять, как устроено эссе, нужно его написать. Книга включает в себя 19 эссе.
Авторская позиция заявлена во введении:
«Эссе – это жанр свободы, отсутствие правил и границ»
. И если читатель согласен с автором, то он не возмутится:
«… какой же из Экклезиаста эсер! И причем здесь эссе!»
(как боялся автор). Ассонанс и аллитерация сделали свое дело, и царствовавший в Иерусалиме Соломон, выбравший себе псевдоним Экклезиаст, стал эсером. (Нет, не социалистом-революционером, а просто автором эссе; может, «эссером»?) В «жанре свободы», названном в работе «Экклезиаст и пустота», он занял место пелевинского Чапаева.
Вероятно, современное эссе и должно быть интертекстуальным. У А. Барабаш перекликаются разные голоса: Монтень, Рассел, Фукидид, Константин Симонов, Николай Тряпкин, Юрий Левитанский, Лев Аннинский… Интертекстуальность является в данной работе жанрообразующим фактором. Так, в некоторых эссе (таких, например, как «Фетровое небо») ярко выражен художественный элемент рассказа, в других воскрешается эпистолярная форма («Письма русскому буддисту»), типичная для литературы 18—19 веков, но сейчас такая «переписка из двух углов» встречается редко. Эссе А. Барабаш принимают форму сказки-притчи, или политического памфлета («Убей кота», «Генеральское счастье»), или приобретают литературно-критическую направленность («Тринадцатый апостол»), но при этом, не сливаясь с данными жанрами.
Однако рецензия не так свободна по своей форме, как эссе. Для оценки работы автора,
«кочевого муравья семейства стебельчатобрюхих и пр.»
, желающего
«постигать гармонии слонов»
, может быть только такое заключение: будучи мастерски написанным, а также современным по форме и содержанию сочинением, данная работа заслуживает самой высокой оценки.
Дмитрий Барабаш
Буксующе-пластмассовое время. Виниловый циферблат под рукой ди-джея. Жалобный скрежет вперед-назад. Взгляды наружу пусты, внутрь – темны, как экраны телевизоров. Выключенные мониторы.
Время, в котором отражается только то, что волей случая, не имеет к нему отношения. Отражается, не вызывая участия, интереса.
По матовым зеркалам экранов – образы героев прежних книг, прежних фильмов, других картин.
Эпохи отражаются одна в другой.
Герои путают костюмы.