Солнце палило так безжалостно, что кровь стучала в висках. Слова приговора, услышанные сегодня на рассвете, отдавались в ушах гулким эхом. Стоя на самом солнцепеке, он каждой клеткой ощущал, как на него, измученного зноем, накатывают волны тяжелого раскаленного воздуха. Порой слипались веки, и тогда перед глазами, словно на черном экране, начинали плясать точки, линии, зигзаги, полоски — красные, зеленые, голубые, желтые. И даже когда он приоткрывал глаза и различал солдатскую форму, все продолжало кружиться.

Хотя сержант правительственных войск и читал приказ ровным, безучастным голосом, будто предлагал идти купаться или седлать лошадей да ехать в поле, все же интуиция юноше подсказала: речь идет о глубоком омуте, из которого не выплывешь, о «прогулке» в те места, откуда нет возврата. Вот тут-то и зазвенело отчаянно в ушах, защемило сердце от нахлынувших воспоминаний.

Где она сейчас? Уцелела ли в шквале огня и ненависти, налетевшем на горы, долины и поселки? Вихрем пронеслось в памяти недавнее прошлое. Вот она грациозно, с упоением танцует в саду под ветвями деревьев. Такой он увидел ее впервые. В бледном астматическом свете фонаря она казалась яркой звездочкой. Припомнилось, как он чуть с ума не сошел от счастья, когда легко прикоснулся рукой к ее упругому плечу, когда почувствовал дурманящий запах ее волос.

Сержант, закончив чтение и миролюбиво оглядев стоявшую перед ним группу пленных, сказал:

— Заупокойную… каждый сам по себе… святых отцов тут не водится.

— Мне пора уходить, — сказала она и, задержав на нем взгляд, поймала себя на мысли, что от появившегося на висках серебра и морщинок у глаз он выглядит еще привлекательнее и мужественнее.

— Не спеши, мы так давно не виделись… Сейчас мне, как никогда, тебя не хватает…

Он внимательно посмотрел на все еще лежавшую в постели под полуоткинутой простыней подругу, и ему показалось, что плечи ее, руки, грудь излучают какой-то необыкновенный свет.

— Не придумывай. Мне ведь нужно еще успеть о твоем приезде сообщить и передать твои указания. Операцию не отложишь. Ее надо начинать немедленно.

— Конечно. И крайне осмотрительно. Провала допустить нельзя, уже известно, где я буду послезавтра… Только осторожно, очень осторожно, — произнес он размеренно, будто разговаривал сам с собой.