В Екатеринбургской крепости перемены — обербергамта больше нет, вместо него создано главное заводов правление. Командир уральских и сибирских горных заводов Василий Никитич Татищев постепенно оттесняет немецкую администрацию от руководства. В то же время недовольные гнётом крепостные бегут на волю и объединяются вокруг атамана Макара Юлы. Главный герой повести — арифметический ученик Егор Сунгуров поневоле оказывается в центре событий.
1. Долог путь до города
Егорушке приснилось, что его поймали. Будто драгун в синем мундире больно схватил за плечо, а заводский приказчик Кошкин наезжал конем, наклонился и прохрипел: «Держи, вяжи, души!» Егорушка стал биться, ушиб руку — и проснулся.
Азям сверху был сухой и теплый от солнца, а снизу холодный — роса. Егор сел, стуча зубами. Подставил спину лучам. Лес стоял вокруг полянки, тихий и зеленый. Березы пробраны насквозь утренним солнцем, на них еще неполный лист. От первых цветов шиповника тек сладкий дух.
«Это воля так пахнет», — подумал Егорушка, и ему стало тепло. Вышел на середину полянки, попробовал траву рукой — обсохла, можно итти. «Приснилось же такое, язви его!» Солнце на восходе, утро; значит, полдень там. И Екатеринбургская крепость там же. Туда и итти. Да вдруг обнесло голову, в глазах почернело, а в животе иголками закололо — со вчерашнего утра ничего не ел. Однако справился Егор, постоял минуту, качаясь от голодной слабости, и побрел на полдень.
Вчера было хорошо идти, сосновым-то бором. Знай, шагай по прошлогодней хвое да по хрустким папоротникам. Красные стволы высоко без сучьев, как стрелы, натыканы. Посмотришь вверх — в небе дыра — шапка валится. Черный моховик сорвется с земли, захлопает крыльями и долго мелькает между стволами. И дышится легко в сосновом бору.
А сегодня начался ельник, да еще с ольховым подлеском, — ну, горе! Колючие лапы тянутся понизу, концами сходятся, — открывай их, как тяжелые двери. С земли тянет прелью и гнилью. Трухлявые пни на каждом шагу — и обманывают ногу. Кто-то прянет в сторону в густой тени — козел или волк? — так и не увидишь.
2. Солдатская вдова Маремьяна
Сегодня маремьянин черед пастуха кормить. Пастух — человек мирской: каждый день у новой хозяйки обедает.
Маремьяна утром в крепость сходила, на базаре баранины на три копейки взяла. Ходит от печи к столу Маремьяна, пастуху подкладывает. Того уже в пот ударило. Съел щи с бараниной. Съел пирог с соленой рыбой. Груздей с квасом поел. Рыгнул звонко, а от ярушников не отказывается. Маремьяна их все на стол поставила, только один себе в шестке оставила, вехоткой прикрыла. Не дай бог, — подумает, что пожалела.
— Кушай, Степушка. Квасу-то плеснуть еще?
— Не. Кислый чего-то квас у тебя… А ну, плесни…
Кто-то заскрипел половицами в темных сенках, чья-то рука нашаривала запор. Маремьяна вздрогнула. «Не Егорушка ли?» — подумала привычно. Знала, что не может того быть, что далеко Егор, да разве мыслям закажешь.
