Laird Barron "Proboscis" © 2005

После провала в Британской Колумбии мы решили заглянуть на фестиваль блюграсса. Не то чтобы мы — Крус. Остальные только пожали плечами и согласились — будь по-твоему, чувак. Как и всегда. Крус в нашей разношерстной стайке был за альфа-самца.

Следуя вручную слепленным указателям, мы выехали на грунтовую дорогу и в конце концов оказались на грязном поле, где разместилось, наверное, под тысячу других машин и потрепанных туристических автобусов. Концертище был нехилый: павильоны, огромная сцена, прожекторы. Чуть поодаль развели большой костер, и фанаты с языческим восторгом корчились среди теней и тлеющих углей. Было свежо, в воздухе клубились тяжелые ароматы марихуаны и гвоздики, электричества и секса.

От гула гавайской гитары, пропущенного через динамики, у меня началась мигрень. Слишком много людей зависало вокруг, конвульсивно вскидывая конечности. Слишком много света, слишком много тьмы ему на смену. Похоже, я на пару банок перебрал пива, потому что лицо у меня онемело, как от новокаина. Еще я обнаружил, что танцую с какой-то темноглазой студенткой с афрокосичками. Надпись на ее футболке гласила:

МОЛОКО

.

Кажется, она была немного посимпатичней старлетки, с которой я во время оно угробил свой брак, но все же напоминала ее в некоторых чертах. Велика ли была вероятность наткнуться на такую? Я даже и считать не стал. Пьяный мужик с незнакомой девицей при полной луне — коварная комбинация.

— Ищешь кого-то или так просто болтаешься?

За рулем был Крус.

— Хочу посмотреть на те бугорки в Майма-Маундс, — сказал он.

— Что это за Майма с такими бугорками? — поинтересовался Харт, потирая рубец на мясистой шее.

Сквозь пуленепробиваемое стекло сочился размытый свет луны. Я разместился на переделанном заднем сиденье, которое занял бы наш пленник, если б мы увезли его с собой. Я разглядывал решетчатую перегородку, кандалы, двери без ручек. На полу застыли коркой черные потеки. Кто-то потрудился нацарапать там Р+Д и затейливое изображение пениса Рональда Рейгана. Машина была старая. В салоне смердело сигаретным дымом, застоявшимся пивным духом и бесчисленными телесными испарениями.

Моего мнения никто не спрашивал. Я для них слился с фоном.

Теперь вел Харт.

Крус был за штурмана — склонился над дорожным атласом, пытаясь разобраться в линиях и точках. Виктория промямлила нам запутанные указания, как добраться до Майма-Маундс — второстепенной достопримечательности, до которой было километров тридцать. Езжайте прямо через Поджер-Рок, потом на запад. Ничего сложного, если знаешь, где можно срезать и все такое.

Смысл в объезде был: недалеко от заповедника проходила магистраль I-5 — покончив с туристической частью, мы еще могли к ночи успеть в Портленд и там уже оторваться. Так нам объяснил Крус. Вообще, забавно. Меня удивляло, с чего у него возник такой интерес к геологическим явлениям. Он был из тех, кто залипает по автогонкам и читает «Солдата удачи». Харт, если уж на то пошло, ничем от него не отличался. Все переворачивалось кверху дном, чтоб его.

Зной усиливался. Трещины на ветровом стекле сверкали и подрагивали.

Парни пустились в рассуждения об изувеченном скоте, о явной причастности властей к делишкам с инопланетянами, о том, что высадка на Луне — фальшивка, и помнишь еще, был в семидесятые такой фильм — «Козерог один», ну и чтоб мне провалиться, если среди астронавтов не было О. Дж. Симпсона. Оборжаться просто.

И вправду, чуть позже у Харта зазвонил телефон, заставив того разразиться потоком однообразной брани и размолотить кулачищем приборную панель. Он все еще кипел, когда мы заехали в Поджер-Рок заправиться и уточнить дорогу. Крус, в то же время, воспринял новости о «досрочном освобождении» Рассела Пирса с бесстрастностью дзен-буддиста, нисколько ему не свойственной.

— Ну и пофиг. Давайте выпьем, — таков был официальный комментарий.

Поджер-Рок располагался в лощине милях в пятнадцати к югу от столицы штата, Олимпии. Впечатляться тут было нечем: всего-то с дюжину дряхлых, запущенных зданий, выстроившихся вдоль мелкой речки, повсюду знаки с запретом на стрельбу. Все кругом шелушилось, ржавело и разваливалось, устремляясь к центру Земли. Только начальная школа выбивалась из общей картины: утопическая постройка из кирпича и черепицы, стоящая чуть поодаль и на возвышенности; сквозь заросли ольхи и кизилового дерева виднелась свежая краска. Как будто приземлились инопланетяне и оставили по себе монумент.

Крус залил бак на семейной заправке с допотопными колонками, которые выдавливали из себя топливо целую вечность. Я купил вяленой говядины и пакет молока с истекшим сроком годности, чтобы успокоить свои бурлящие внутренности. За прилавком стояла женщина с желтоватыми волосами и нагрудным значком, на котором красовалась размытая фотография младенца в слюнявчике. Она барабанила по клавишам с нервной улыбкой, яростно пыхая сигаретой. Меня не узнала, слава Богу.

Зазвенел дверной колокольчик, и в магазин ввалился Крус. Его взгляд метался по помещению, рубашка прилипла к телу, словно ее обладателя облили из шланга. Он протиснулся мимо меня, оставляя за собой запах подмышек и дешевого одеколона, буркнул что-то кассирше и всучил ей кредитную карточку.