Обычно Мелисса Сеймур искала уединения в библиотеке Уиллоуглена, но не в это солнечное утро весны 1814 года. По прихоти дядюшки Джоша ей пришлось оказаться в центре неприятной сцены, что ужасно ее рассердило. Но если уж Джош Манчестер решил что-то высказать, он это непременно сделает.

Бросив быстрый взгляд на дядю, стоявшего в другом конце комнаты и всем своим видом выражавшего протест, на его гневно пылающее лицо над белым галстуком, она вздохнула. Мелисса любила дядю Джоша, по-американски энергичного и жизнерадостного, и они с братом всегда ждали его приездов; любили они и его жену, тетю Салли, единственную сестру их покойного отца, но теперь…

— Ну, Лисса? — строго спросил Джош. — Что это я слышу? — И, не ожидая ответа, продолжал:

— Я не поверил собственным ушам, когда один из моих самых старых и дорогих друзей, богатейший плантатор Верхней Луизианы, сказал, что ты отвергла предложение его сына Джона! — Разочарование и откровенное негодование сверкнули в его голубых глазах, а в голосе слышалось огорчение. Помолчав, Джош спросил девушку:

— Может, это какая-то ошибка? Не могла же ты вновь наплевать на столь заманчивое предложение?

Доминик Слэйд, навестивший своего брата Моргана в гостеприимном Шато Сент-Андре, что в нескольких милях к югу от Нью-Орлеана, целиком бы согласился с рассуждениями Мелиссы о любви. Он согласился бы и с ее оценкой брака! Это, считал он, ловушка, в которую он ни за что не попадет, сколь бы искусно ни была насажена приманка.

Доминик не был против брака вообще, просто для него самого женитьба представлялась невозможной. В свои тридцать два года он очень хорошо умел распознавать, когда матери горят желанием пристроить своих дочерей. Доминик Слэйд был весьма недурен собой, и, будучи лакомым кусочком в матримониальном плане, приучил себя к осторожности в общении с молодыми леди, с которыми его знакомили.

Однако Морган, его старший брат, попытался совершить трюк, равносильный предательству. Как только обед в Шато Сент-Андре закончился и братья остались наедине, Доминик немедленно высказал брату свои подозрения. В его холодных серых глазах мелькнула насмешка. Губы Доминика изогнулись в иронической улыбке, и он протянул:

— Что, Морган, ты взял на себя роль свахи? Или я ошибся? Тогда почему ты заставил меня переворачивать этой мисс нотные страницы, когда она музицировала?

Молодые люди сидели в удобном кабинете Моргана в новом крыле дома, пристроенном, когда брат десять лет назад женился на Леони. Морган разлил понемногу бренди. Насмешливая, слегка лукавая улыбка скользнула по его лицу, и он пробормотал:

В то время, когда Доминик неспешно беседовал с Морганом, Мелисса, лежа без сна в своей постели, думала, как ей избавиться от внимания Джона Ньюкомба. Было бы здорово уехать на скачки в Вирджинию в конце апреля. Но как там избежать его присутствия? Недели две тому назад, вернувшись домой, она увидела, что у них на плантации новый гость — Джон.

Мелисса вздохнула. Да, приятный молодой человек. Но не любит она его! Ей не хотелось причинить ему боль, но как поступить, чтобы отвадить его и всех будущих поклонников?.. Она не была тщеславной и не слишком-то думала о неотразимом действии своей внешности на мужчин. Если бы она родилась косоглазой или кривой Вдруг ее осенило, и девушка улыбнулась. Может, все же найдется способ…

На следующее утро, наслаждаясь майским теплом, Мелисса стояла посреди комнаты и, сосредоточенно хмурясь, смотрела на себя в потускневшее от времени большое зеркало. Ее удовлетворило то, что она в нем увидела. Сморщив красивого рисунка губы. Мелисса вытянула их в тонкую ниточку и еще раз посмотрелась. Отлично! Противнее не бывает. Приняв еще кое-какие меры, она танцующей походкой вышла из спальни. Захарий растянулся на диване в залитой утренним солнцем комнате, и девушка весело закружилась перед ним.

— Ну? — спросила она. — Как я тебе? Он молчал, оторопело глядя на ее перекошенное лицо.

— Ну скажи что-нибудь! Я сделала все, что могла. Неужели мало?

Оказавшись в маленьком городке, расположенном на левом берегу Миссисипи, Доминик снял номер в очень чистой и уютной гостинице и принялся расспрашивать, где живут владельцы Фолли. Хозяин гостиницы, Джероми Дэнхэм, старался всячески ему помочь, с пониманием кивая.

— Человек, которого вам надо найти, это Джош Манчестер, — сообщил он, ставя перед Домиником пенящийся эль. — Он ведет все дела семьи. Вы найдете его в Дубовой Лощине, это милях в трех по дороге вдоль реки на север от города.

Доминик был и рад, и удивлен. «Странно, — подумал он, — но Ройс никогда не упоминал, что его отец занимается разведением лошадей». Короче говоря, Доминик настрочил короткую записку, объяснил в ней цель своего появления в этих краях и просил встречи с мистером Манчестером. Младший сын мистера Дэнхэма, Том, был тут же послан вручить записку адресату.

Быстрый ответ от мистера Манчестера вдохновил Доминика, и он отправился спать, с удовольствием думая о том, что своими глазами увидит животное, получившее столь высокие отзывы от знатоков. Как понял Доминик из ответа, завтра вечером он уже сможет собой гордиться как собственник Фолли…

Джош очень хорошо знал, что этого не случится по той причине, что Фолли не его жеребец; хотя он и являлся опекуном Мелиссы и Захария, но ни секунды не сомневался, что у него не хватит власти над Мелиссой заставить ее расстаться с Фолли. Так зачем тогда Джош ввел в заблуждение Доминика?

Доминик не знал, разрешит ли он чьи-то проблемы. Но он знал другое: после десяти дней в Дубовой Лощине, очень приятных, его собственные проблемы, связанные с покупкой жеребца, остаются нерешенными. Сколько бы он ни пытался завести разговор о лошади, Ройс ловко менял тему беседы. А что касается Джоша Манчестера…

Стоя у окна своей уютной спальни, Доминик хмуро глядел на распростершуюся перед домом зеленую лужайку. Мистер Манчестер становился странно уклончивым, когда речь заходила о Фолли; Нет, он был сердечным, услужливым хозяином, Доминику приятно было проводить время с Рейсом. Но никаких разговоров о жеребце! Доминик до сих пор его не видел, и его терпение начало иссякать. «К тому же, — подумал он раздраженно, — ему все уши прожужжали о племяннице Джоша Мелиссе Сеймур». Джош говорил, как она хороша, весела, независима, как старается помочь брату. Доминик начал подозревать, что его куда-то втягивают. А когда он услышал, что девушка жертвует собой, отвергая многие выгодные предложения о браке, его последние сомнения рассеялись.

Улыбаясь, Доминик подумал, что, должно быть, мисс Сеймур настоящая фурия. Иначе как писаная красавица могла засидеться в девушках? И уж, конечно, она относилась к тому типу женщин, которых он не выносил: подражавших манерам жокеев и предпочитавших главенствовать во всем.

Ройс по-прежнему уклонялся от бесед о кузине, и это тоже показалось подозрительным Доминику. Похоже, тот забавляется происходящим и с юмором наблюдает за хитроумными усилиями инициатора сватовства.

Доминик ухмыльнулся. Ну что ж, он будет делать то же самое. Но шутки шутками, а дело делом. Слэйду надоело, что его столько времени водят за нос, и он с решительным видом отправился искать хозяина. Его нигде не было. Это еще больше разозлило Доминика: что бы они себе ни думали, он должен увидеть жеребца и обговорить условия его покупки, а на мисс Сеймур ему наплевать.

Сколько простоял он, любуясь соблазнительными формами девушки, лежащей на его постели, Доминик не помнил. Он только знал, что уже через несколько мгновений его тело ответило на ее близость. Желание, жгучее и требовательное, пронзило его. Картины обладания ею проносились в голове. Вот он целует соблазнительные губы. Освобождает от одежды ее грудь. Сила ответа его тела на представшее перед ним напомнила ему, как много недель он не имел дело с женщинами.

И вдруг ему все стало ясно. Он засмеялся. Ну, конечно, это Ройс о нем позаботился. Вот почему он придумал причину, чтобы отправить его в комнату, где был приготовлен такой подарок! И когда Доминик снова посмотрел на соблазнительные формы едва прикрытого старомодным плащом девичьего тела, его охватило страстное желание.

Улыбаясь, он растерянно опустился на стул, предвкушая ожидающее его блаженство. Он снял сапоги, потом сюртук, белоснежный галстук, вышитый жилет и, уже не в силах раздеваться дальше, подошел к кровати, не переставая удивляться, где это Ройс отыскал такую красотку. Впрочем, неважно. Она здесь, и он ее хочет. Неслышно опустившись рядом со спящей, он вдохнул аромат ее волос и коснулся плеча. Она пахла солнцем и лавандой, и Доминик удивился, как естественные запахи усиливают желание. Ему не терпелось открыть прелести ее тела, сердце его билось в бешеном ритме. Девушка не ответила на его прикосновения, и Доминик языком коснулся мочки ее уха, прошептав:

— Проснись, спящая, красавица.

До сознания Мелиссы дошли эти слова и, стараясь преодолеть сладкий сон, девушка неохотно начала возвращаться к реальности. Ей снился Доминик, целующий ее, и, когда она открыла глаза и увидела его лицо над собой, ей показалось, что она еще спит. Ее золотисто-карие глаза, сонные и соблазнительно томные, приоткрылись, и улыбка пробежала по лицу.

«Покладистая» — это понятие не ассоциировалось с мисс Сеймур, и уж, конечно, Доминик никак не связал бы его с ней после сегодняшнего ночного происшествия.

Сидя в темном углу большой комнаты гостиницы, Доминик мучался сомнениями насчет невесты. Он ничуть не сомневался, что Мелисса выйдет за него, хотя она, конечно, прекрасно сыграла сцену нежелания выходить замуж. И хотя перспектива женитьбы на столь взбалмошной девице его мало радовала, Доминика несколько успокаивало то обстоятельство, что он может использовать свое право мужа на нее, и его своенравная, непослушная, но очаровательная жена ему никогда не наскучит. Эта мысль вызвала у Слэйда невеселую улыбку, и, заметив ее, Ройс спросил:

— Ну что, понемногу смиряешься с судьбой? Доминик поморщился:

— Да. Но должен признаться, я не в восторге от всего этого. И, не будь Мелисса твоей кузиной, поверь, я бы сумел выпутаться из этого клубка. — Помолчав, Слэйд спросил Ройса:

— Но ты-то хоть веришь, что я не узнал ее? Я способен на многое, но не на то, чтобы совратить родственницу моего лучшего друга!

Следующий день Мелисса провела словно в полусне. Она смутно помнила, как принимала поздравления Захария, четы Манчестеров, что-то с ними обсуждала, но все казалось ей нереальным, будто происходило с кем-то другим. И даже когда вечером слуга из гостиницы принес записку от Латимера, девушка лишь машинально пробежала ее глазами, не воспринимая его упреков и угроз. Все это больше не имело никакого значения. Никакого! Через несколько недель она выйдет замуж за человека, которого едва знает, и угрозы Латимера поблекли в преддверии этого события. Почти не думая, что делает, Мелисса написала ответ, сообщая ему, что выходит замуж и что скоро он получит свои деньги.

Потом девушку охватило чувство безразличия ко всему происходящему. С ощущением нереальности она отвлеченно слушала рассказ Захария о том, что Доминик выдал ему крупную сумму денег на ремонт и переделки в доме перед свадьбой; глаза брата светились от радости.

— Знаешь, что я тебе скажу, Лисса? Я так рад, что ты выходишь за него замуж. Прекрасный парень. Я просто счастлив, что в день твоей свадьбы мы соберемся здесь, и тебе не придется стыдиться за дом!

Глубоко в душе Мелисса почувствовала обиду. Она никогда не стыдилась за свой дом. Но это было мимолетное чувство, и она, улыбнувшись Захарию, пошла в конюшню, которая в это время оставалась единственным местом, где девушка могла побыть наедине с собой.

Казалось, ничто не трогало ее. Мелисса безразлично слушала, как тетя Салли и Фрэнсис весело болтали о предстоящем событии; она едва ли заметила, что ее свадебное платье, подаренное Домиником, сшито из муслина с серебряной нитью и фантастически красиво; девушка отстранение взирала на растущую гору подарков, которые стали поступать в Уиллоуглен сразу после того, как были разосланы приглашения. Казалось, ее сознание отключено, она, как автомат, улыбается, движется, и все думали, что Мелисса ошеломлена любовью и внезапным поворотом судьбы.

Во рту Мелиссы пересохло. Она молча смотрела, как Доминик медленно склонился к ней и слегка коснулся губами ее губ; девушка отвернулась, пытаясь избежать поцелуя.

Напряженным голосом она спросила:

— А если я не хочу, чтобы ты стал моим любовником?

Она не смотрела на него, ей было гораздо легче не видеть его красивого лица. Но губы Доминика касались ее щеки, и она чувствовала, хотя и не видела, что он улыбается. Его дыхание сохранило аромат бренди, он ласково пробормотал:

— Ты захочешь, дорогая.

-

Боже мой! Конечно, так! — взорвался Доминик. Рывком он соскочил с кровати, подхватил с пола халат и взглянул на Мелиссу:

— «Выносить»! — прохрипел он. Уязвленная гордость боролась в нем со страстным желанием схватить ее в охапку и целовать, целовать…

Как смеет она так себя вести! Он доставил ей наслаждение, это точно. А теперь бесстыдная маленькая потаскушка пытается притвориться, что все это для нее ничто! Но где-то в подсознании у него возникло сомнение — а действительно ли он сумел доставить Мелиссе радость… «Может быть, — подумал он, почувствовав, как его сердце екнуло, — она действительно „выносила“, и близость с ним была жене отвратительна?»

Для Доминика это был один из самых болезненных моментов в жизни. Если бы Мелисса знала, как глубоко оскорбит его, она никогда бы не произнесла этих слов. Но она, не догадываясь о чувствах мужа, продолжала играть избранную роль, хотя сердце бешено билось у нее в груди. Стиснув зубы, Доминик зло сказал:

— Хорошо, дорогая супруга. Больше я не стану навязывать тебе свое общество. Пусть тебе мои ласки неприятны, но есть немало женщин, которые думают иначе. — Окинув взглядом ее обнаженное тело, он добавил: