Яша Мазур, известный везде и повсюду как Люблинский Штукарь, сегодня проснулся рано. Воротясь из поездки домой, Яша обычно двое суток не вылезал из постели — сказывалась усталость. Он спал день и спал ночь. Эстер приносила кашу, молоко, булку. Яша ел и снова засыпал. Попугай скрипел, канарейки свистали, обезьянка Йоктан трещала, но Яша не обращал на них внимания, разве что просил Эстер напоить лошадей. Мог не просить — она сама набрала бы в колодце воды для Вороной и Сивой, или — как прозвал своих кобыл Яша — Персти и Пыли.

Для фокусника Яша был человек состоятельный — владел домом, сараями, амбаром, конюшней, сеновалом, двором с двумя яблонями и огородом, на котором Эстер сажала овощи. Только одного у них не было — детей. Эстер не могла стать матерью. Женой же она была хорошей: превосходно шила и даже бралась пошить и вышить платье к венцу. Еще Эстер вязала на спицах, пекла коврижки и свадебные торты, умела сорвать цыплаку типун, поставить банки и пиявки и даже пустить больному кровь. Она умела всё, но понести и родить не могла. В молодые годы Эстер испробовала все, какие имеются, средства, но сейчас было уже поздно: годы подошли к сорока.

Яша, как всякий артист, обществом уважаем не был. Он брил бороду, а в синагоге появлялся разве что в Йом Кипур

[1]

и на Рошашонэ и то, если оказывался в Люблине. Эстер, наоборот, была благочестива — повязывала голову платком, вела кошерную кухню, соблюдала субботу и заповеди очищения. Яша — тот в субботний день курил папиросы, а компанию водил с музыкантами и разной публикой, не имевшей у людей доверия. Тем же, кто пытался читать ему мораль, Яша отвечал:

— Вы что — были в небе и видели Бога? Его нету!