Мартовское солнце играло в стеклах буфета радужными рыбками. Димур сидел у окна и листал книгу. Время от времени он поглядывал в окно, проверяя: ничего не изменилось? Двор пересекала тройная цепочка следов. Она решительно, словно нож раскройщика, сворачивала к подъезду, а затем бросалась прочь. Девушка в черном топталась у мусорных баков, не отваживаясь войти.

- Давай уж, решайся, гил, - бросил Димур вполголоса, - чай прогорчит.

И девушка услышала его. Беспомощно поведя плечиком, зашагала к подъезду - словно в омут бросилась.

Димур налил чаю: себе в пиалу с летучими мышами, гостье в кружку. За спиной уютно гудел холодильник. На белой эмали его дремал игрушечный щенок с магнитами в лапах. К щенку этому гости относились загадочно. Не один, так другой подвешивал зверька на краю пропасти: передние лапы на крышке, задние в воздухе.

Тама лежала под колючим одеялом, вдыхая острый запах верблюжьей шерсти. Простыня сбилась куда-то под диван, но искать ее не хотелось. За окном по-утреннему деловито собачились коты, выясняя, кто из них орел, а кто - мокрая курица.

Вот уже бог знает сколько дней Тама определяла время по кошачьему ору. «Ролекс» все-таки сварился, и счастливые не наблюдали ни часов, ни календаря.

Тама потянулась. Стэн отправился на лекции, заучка. Обещал вернуться к обеду, принести чего-нибудь вкусненького. Сама-то она решила лежать, пока не захочется в туалет, а потом уж встать окончательно.

Утреннее солнце заглянуло в комнату. За окном захлопали птичьи крылья, и Тама вдруг вспомнила.