Вокруг были только серые холодные камни. От них исходила угроза. Они были враждебны, но ОНА не испытывала страха. ОНА точно знала, что ЕЙ нужно дойти, и ОНА обязательно дойдет.

Скалы остались позади, но ОНА продолжала чувствовать их, они будто пытались ЕЕ удержать, не пустить.

Вокруг не было ни души. Над головой синело пустое холодное небо: ни облаков, ни солнца. От звенящей тишины кружилась голова. Каждый шаг требовал такого напряжения сил, словно ОНА шла не по каменистой горной тропе, а по топкому болоту, по чавкающим кочкам, уходящим из-под ног.

Внезапно все изменилось так, будто кто-то сорвал чехол с картины или резким движением раздвинул оконные шторы, и ОНА остановилась, замерла, затаила дыхание, прижав ладони к груди, словно пытаясь этим движением унять громко застучавшее сердце.

В высоком голубом небе ярко сияло солнце, а почти у самых ЕЕ ног приветливо шелестели волны прекрасного горного озера. Напряжение исчезло, и ОНА вдруг почувствовала необычайную легкость, подняла руки и неожиданно стала медленно, без всякого усилия подниматься вверх. Оттуда, с высоты ЕЕ странного полета озеро казалось невероятно большим овальным зеркалом, и ЕЙ даже чудилось, что ОНА видит в нем свое отражение. Но в какой-то момент с поверхности загадочного озера на НЕЕ вдруг взглянуло чужое лицо с добрыми серыми глазами. Глаза просто смотрели, но было в этом взгляде что-то завораживающее, магическое, влекущее.

Жизнь Кристины не отличалась особой яркостью. Она работала в небольшом книжном магазинчике, а ведь когда-то закончила университет и по диплому была учителем литературы. Но в школе у нее получалось все не так, как надо: не хватило характера, жесткости в голосе и действиях, уверенности в себе. Когда подруга предложила ей поработать за прилавком, она была уверена, что это временное занятие, но, тем не менее, вот уже пять лет ходила на работу по одной и той же дороге. Втянулась, привыкла. К тому же – вокруг были книги.

В личной жизни у нее был полный порядок, так как этой самой личной жизни практически не было. Время от времени случались какие-то знакомства, встречи, но все это было не то и не так: слишком много надежд и столько же разочарований. Подруги ее давно растворились в своих семейных проблемах и редко напоминали о себе случайными телефонными звонками.

Мать Кристины, замкнутая немногословная, по-своему любила дочь, но никогда не стремилась ее понять. В одной квартире просто жили две одинокие женщины, каждая один на один со своей судьбой.

Так уж случилось, что самыми частыми собеседниками Кристины оставались книги. Она не просто читала их, не просто следила за сюжетом любимых романов, но и входила в мир литературных героев так, будто на этих страницах была записана часть ее собственной жизни. Но книжных, чужих вымыслов ей иногда не хватало, ее воображение требовало каких-то других впечатлений.

Тогда Кристина садилась за старенькую, купленную недорого по случаю, пишущую машинку и страница за страницей переписывала свою параллельную жизнь, расцвечивая ее во все цвета счастья, каким она его себе представляла.

На первый взгляд жизнь Кристины после событий необычного весеннего дня вернулась в прежнее спокойное состояние. Телефон молчал, первые пару дней она еще обращала на него внимание, но настроение, спровоцированное необоснованными надеждами, вскоре сменилось привычным разумным пессимизмом.

И все же где-то в самых глубинах своего сознания Кристина почувствовала, что какие-то, пока неуловимые перемены произошли в окружающем ее мире и в ней самой. Она почти физически ощущала необходимость что-то изменить в своей судьбе. Впервые за последние годы ей захотелось сделать что-нибудь необычное, и она для начала выпросила у начальства свой очередной отпуск на два месяца раньше положенного по графику срока.

Первый свободный день она провела в размышлениях о том, как провести остальные двадцать восемь. Вот тут все и началось...

Кристина даже не сразу поняла, с кем она говорит, но затем искренне обрадовалась. Женщину, веселый голос которой звучал из телефонной трубки, забыть было невозможно, в школе все называли ее смеющейся Алькой или светлячком.

Она была обладательницей тяжелой копны пламенно рыжих волос, прекрасных янтарных глаз и необыкновенно легкого веселого характера. Алька была из тех людей, которые даже при рождении не плачут, а смеются.

До нужного места Скальдин добрался удивительно быстро. Избушка, в которой он собирался пожить недели три-четыре, произвела на него довольно сильное впечатление. Это было двухэтажное строение, напоминавшее одновременно и сказочный терем, и современный коттедж, стилизованный под старину. Вокруг дома вместо ограждения был высажен аккуратно подстриженный кустарник. К дому вела узкая, выложенная каким-то круглым камнем дорожка, огибающая с двух сторон хорошо ухоженную цветочную клумбу. Игорь Алексеевич решил объехать дом вокруг, чтобы найти место для своей старенькой "Волги". Но в это время на крыльце появилась высокая пожилая женщина в длинном платье из плотной ткани синего цвета, белый воротник и манжеты делали это платье похожим на форму. Скальдин вышел из машины и пошел навстречу хозяйке. Проходя мимо клумбы, он почувствовал сладковато-терпкий аромат цветов, который показался ему необычно насыщенным и почему-то удивительно знакомым. У него даже слегка закружилась голова. Женщина смотрела на приближающегося к ней гостя спокойно и доброжелательно. Она была немолода, но возраст Скальдин не рискнул бы определить. У нее были яркие голубые глаза, морщинки вокруг которых были едва заметны, седые волосы уложены в замысловатую прическу, оставлявшую открытым высокий лоб, лишь слегка отмеченный тонкими мало заметными ниточками, которые начертало время. Прожитые годы не отняли у этого лица привлекательности, а лишь прибавили мудрости взгляду.

– Здравствуйте, – заговорил Игорь Алексеевич, – вас, наверное, предупредили о моем вторжении?

– Здравствуйте, да я вас жду, о машине не беспокойтесь, ее поставят на место, в доме есть подземный гараж. Идемте, я покажу вам дом и ваши комнаты.

В распоряжении Скальдина оказалось две комнаты: одна представляла собой небольшую, но очень уютную спальню, другую можно было назвать кабинетом. Массивный явно не современного дизайна письменный стол и кресло с высокой спинкой вызвали у Игоря Алексеевича странное чувство, словно он все это уже видел. Но самое удивительное было в том, что на столе стояла пишущая машинка, свою писатель забыл дома, разумеется, собирался за ней съездить, но теперь в этом не было необходимости. Кроме того, здесь же на отдельном маленьком столике стоял компьютер. И все же один предмет в этой комнате смотрелся странно, во всяком случае, на первый взгляд. Почти всю стену, перпендикулярно которой стоял стол, занимало большое зеркало в тонкой кружевной раме.

На зеркала Скальдин обратил внимание еще тогда, когда гостеприимная хозяйка показывала ему все комнаты этого удивительного дома. Ему показалось, что здесь просто не было ни одного места, где бы вы ни натолкнулись на свое отражение. Зеркала были в столовой, в библиотеке, на кухне и даже в коридорах. Причем расставлены они были таким образом, что, глядя в отражение, за спиной всегда можно было видеть длинный тоннель, иногда довольно причудливой формы – то восьмиугольной, то треугольной, а то и круглой, как труба, уходящая в неизведанные дали параллельных миров. Стоишь перед зеркалом, смотришь на себя и каждое мгновение словно ждешь, что кто-то вот-вот появится сзади. Как ни странно – подобное ощущение не пугало и не настораживало.

Утром все случившееся ночью показалось Скальдину причудливым фантастическим сном. Но у него все же было ощущение, что в его жизни что-то происходит, что-то важное и интересное. Он привел себя в порядок и уже собирался выйти из комнаты, когда заметил, автоматически посмотрев в зеркало, что на столе лежит записка. Игорь Алексеевич повернулся в сторону стола, чтобы взять ее, но ничего не обнаружил. Он опять повернулся к зеркалу: на столе белел лист бумаги с напечатанным на нем очень коротким текстом:

Помните, о чем мы договорились! Это был не сон.

«Я не схожу с ума и не был пьян, – подумал Скальдин, глядя на свое отражение в зеркале. – Я ничему не удивлялся и принимал все, как должное… Не сон. И тогда, в гостинице – быть может, тоже был не сон? Этот город внизу, облака и застывшее зеркальное озеро, окруженное скалами… Я знаю, в чем дело! – внезапно мысленно воскликнул он. – Это все из-за той легенды! Я слишком много времени думал о ней! И она стала частью моего существования!… Интересно, что же будет дальше?…»

А Кристина, проснувшись, еще какое-то время не открывала глаза, стараясь удержать в памяти этот удивительный сон. Вдруг она услышала странно знакомый звук. Она вскочила и огляделась. На подушке лежало маленькое овальное зеркальце. Когда девушка взяла его, то на какое-то короткое мгновенье за стеклом мелькнуло отражение, но не той, что держала зеркальце в руках, а той, что пришла из удивительного волшебного сновиденья. А может, это был не сон?

В этом городе Игорь Алексеевич был впервые. Да и вообще все, что происходило в его жизни в последний год, было впервые. Кто бы мог подумать, что серьезный автор исторических романов, всегда четко выверенных с логично выстроенным сюжетом, вдруг возьмет да напишет романтическую сказку, всего лишь навеянную старой легендой, непонятным и чудесным образом вторгшейся в его жизнь.

Да и не только в его творчестве произошли удивительные перемены, в его жизни появилась Кристина.

Один год, двенадцать месяцев – что это для жизни человека? А Скальдину казалось, что прошла целая вечность. Иногда он спрашивал себя, а что было с ним раньше? Когда он просыпался в одинокой постели, не чувствуя запах ее волос, не ощущая ее руки на своей груди, не вспоминая восторг мгновений минувшей ночи. Да и было ли что-то? Если и было, то это стерлось или почти стерлось из его памяти, словно кадры полузабытого фильма.

Игорь Алексеевич Скальдин был автором сценария фильма, который снимался сейчас в Приморске. Фильм должен был стать продолжением того головокружительного успеха, который имел его последний роман.

Игорь Алексеевич терпеть не мог провинциальные гостиницы, а съемки должны были проходить в окрестностях Приморска недели две. Две недели в гостинице – это было бы весьма неприятно. Но ему повезло. Над костюмами для героев фильма работал художник местного театра. Художник этот оказался очень общительным и приятным человеком. Жил он в достаточно большой квартире вдвоем с дочерью, жена его умерла несколько лет назад. Этот художник и предложил свое гостеприимство столичному гостю.

«Ну просто царские палаты», – невольно подумалось Скальдину, когда он перешагнул порог квартиры своего нового знакомого. Высокие потолки с гипсовой лепкой, роскошные двери из полированного дерева и мозаичными квадратами. А пол – сверкающий и натертый до блеска паркет. Огромные окна, глядящие на каштановую аллею. Камин в зале и мраморные полки над ним, уставленные фарфоровыми статуэтками изящных танцовщиц и вислоухих слонов, скромные светильники и подсвечники на стенах с качающимися от неуловимого сквознячка хрустальными капельками – все это было как-то странно видеть в собственности простого художника из обычного, ничем особо не примечательного провинциального театра.

Хозяин, водя гостя по комнатам, естественно, перехватил его изумленный и восторженный взгляд.

– Наследство, – пояснил он. – Мои родители были учеными с мировыми именами, занимались оптикой. Я вроде как должен был пойти по их стопам, но наука для меня не стала смыслом жизни. Слава богу, они об этом не узнали.

– Скончались? – сочувственно спросил Игорь Алексеевич.

Кристина внимательно разглядывала каждый предмет в этой необычной комнате. Это была и спальня и мастерская одновременно. Здесь витал дух театра. Она никогда не бывала за кулисами, но ей казалось сейчас, что именно там царит такая атмосфера.

Неожиданно и совершенно бесшумно открылась дверь, и в комнату вошла необычайно симпатичная девушка с добрыми, глазами, наполненными таинственным сиянием.

– Меня зовут Ангелина. А вас – Кристина, это я уже знаю, – сказала она с простодушной улыбкой, чем сразу же расположила к себе гостью.

– А вы, видимо, и есть хозяйка этой удивительной комнаты? – произнесла Кристина.

– Она кажется вам удивительной?

… Скальдин и Кристина сидели на берегу задумчивого моря. Оранжевые облака медленно плыли над водой у самого горизонта, а красные лучи заходящего солнца окрашивали все вокруг в таинственные огненные цвета тепла. Пустынный пляж дремал, ворчливые чайки успокоились и прекратили носиться над волнами, визгливо переругиваясь из-за добычи, а влюбленные, прижавшись друг к другу, грелись у костра своей любви.

– Как хорошо, – вздохнула Кристина. – Тихо, спокойно, красиво. Словно мы в другом мире.

Скальдин не ответил. В молчанье моря слышалась ему угроза. В темнеющем небе нехотя зажигались звездочки, но они выглядели не так, как обычно. Они сигналили Скальдину о начале событий, а он старался отогнать от себя мысль о том, что сбился с лунного календаря и не знает, полнолуние сегодня или ещё нет. Кристина сама дала ему ответ:

– Жаль, что сегодня полнолуние. Мне бы хотелось до утра вот так сидеть на пустом пляже рядом с тобой, ни о чем не думая, ни о чем не беспокоясь…

– Полнолуние, – повторил Скальдин. Значит, предчувствие его опять не обмануло. Лунный календарь успел стать его собственным календарем земной жизни, и он подчинялся его течению, зная, что этим он оберегает свой мир от зла.

Утром, когда все встретились за завтраком, происшествия прошедшей ночи могли бы показаться порождением сумеречной фантазии подсознания, извлекающего из нашей памяти разноцветные осколки жизненных впечатлений и творящего из них причудливую и сказочную мозаику наших сновидений. Показались бы, но сны у каждого свои, а сидящие сегодня за одним столом Кристина, Скальдин и Ангелина точно знали, ЧТО с некоторого момента объединило их судьбы и их воспоминания.

– Можно мне пойти с тобой? – тихо спросила Кристина.

– Да, – ответил Скальдин, хотя и не был уверен, что это удобно.

– Я тоже пойду с вами, – вдруг отозвалась Ангелина, – мне папа дал задание кое-что пофотографировать.

– Вот и замечательно, – сразу оживился Игорь Алексеевич, словно это решало его проблему. – Чем больше мы успеем сделать за оставшееся время, тем больше шансов у нас добиться успеха.