В течение определенного периода герои Беккета образуют пары, однако в итоге герой опять остается один, причем теперь ни автор, ни читатели (зрители) не могут точно сказать, что происходит у него в голове. Герой закрывается, абстрагируется от мира, который сводится к чисто абстрактному куску пространства, вне которого — ничто. В произведении «Недовидено недосказано» таким героем является старуха, живущая в хижине где-то в центре довольно ограниченного участка реальности, в пределах которого находится лишь могила ее мужа, которую она регулярно навещает. Беккет просто фиксирует старуху как образ.
Mal vu mal dit / Ill Seen Ill Said by Samuel Beckett (1981)
Со своего ложа видит она как восходит Венера. Еще. Со своего ложа в ясную погоду видит она как восходит Венера а за ней солнце. Тогда она сердится на основные устои жизни. Еще. Вечером в ясную погоду она торжествует реванш. Над Венерой. У другого окна. Сидя прямо и неподвижно на старом своем стуле она сторожит лучезарную. Старый сосновый стул с перекладинами и без подлокотников. Она выплывает из последних лучей и все сильней и сильней сверкая клонится к горизонту и в свой черед низвергается в бездну. Венера. Еще. Прямая и неподвижная сидит в нарастающей тьме. Вся в черном. Это сильнее нее — хранить осанку. Часто она застывает на месте когда встает на ноги и куда-то бредет. И лишь долгое время спустя находит силы идти дальше. Уже не помня ни куда ни зачем. Особенно трудно вставать с колен. Одна рука лежит поверх другой обе на что-нибудь опираются. Например на ножку кровати. А к ним прижимается голова. И вот она словно окаменела перед лицом ночи. Темноту прорезает только белизна волос и голубоватая белизна лица и рук. Для глаза которому больше не нужен свет чтобы видеть. Но это теперь. Словно она все еще жива бедная.
Хижина. Ее расположение. Осторожно. Пойти туда. Хижина. В несуществующем центре бесформенного пространства.
[1]
В конечном счете скорее круглого. Плоского разумеется. Чтобы выйти оттуда ходу по прямой минут пять-десять. Зависит от походки и радиуса. Она любит… она больше не умеет бродить и никогда здесь не бродит. Здесь масса гальки и становится все больше. Даже самая сорная трава попадается здесь все реже. Медленно отвоевывает себе пространство вклиниваясь в тощую известняковую почву. Никто с этим не борется. Никогда не боролся. Словно это рок. Что происходит с хижиной в таком месте? А что хорошего могло с ней произойти? Осторожно. Не спешить с ответом что в далекие времена когда она возводилась люцерна доходила до самых стен. Подразумевая к тому же что виновата она сама. А от нее потому что она и есть очаг зла как бы недосказать и распространилось зло. Хотя никто никогда не ратовал за ее разрушение. Словно ее хранит рок. Вот так. Меловая галька под луной бросается в глаза. Предположим что в ясную погоду луна стоит напротив. Тогда старуха скорей едва опомнившись после захода Венеры скорей к другому окну — смотреть как восходит другое чудо. Как набирая высоту луна делается все белее и белее и все больше и больше выбеливает гальку. Она долго стоит изумляясь прямая и негнущаяся лицо и руки прижаты к стеклу.