Синее-синее небо, ставшее почти белым у горизонта, над морем. Лоскутки разноцветных парусов, веселые голоса у воды. А тут, рядом с домом - благодать и тишина. Как же долго не было времени отдохнуть! Изматывающая учеба, первые самостоятельные шаги в качестве полноценных официалов, выбор своего сектора, и работа, работа, работа.

Официальная служба - связывающая воедино мириады миров организация, где с некоторых пор работали Нарелин и Клео, занималась практически всем: от унификации технологий обитаемых планет, до решения социальных вопросов по связкам мировых систем.

После обучения друзья попали в подразделение, работавшее с Сэфес, Контролирующими. Так уж сложилось - первые шаги в качестве официалов они делали именно на этом поприще, и первыми их учителями стали официалы Орина - планеты, служившей для Сэфес одной из баз.

Очень трудно состыковывать между собой физическую и ментальную составляющую жизни, но Клео и Нарелин в этом преуспели. В данный момент они считались одними из лучших в своем подразделении, и отпуск, когда можно ничего не делать, а просто валяться на траве, и чтобы море, и… "Нарелин, да! Вот это нам, пожалуй, подойдет!", - они не могли себе выбить целых пять лет. В этот раз им повезло просто феерически - в работе неожиданно образовалось "окно", и одновременно с этим в отпуск вышли их давние друзья, двое Сэфес. Благодать!

Первые дни оба просто не знали, куда себя девать, и чем заняться - настолько непривычным стало ощущение, что делать ничего не нужно. Нарелин несколько дней кряду просыпался с мыслью, что опаздывает, что вот сейчас он, наспех умывшись и проглотив завтрак, снова войдет в Официальную Сеть, и начнется работа с потоками, но за окном вместо привычного леса шумело море, и комната была совсем другая, и никуда не нужно было бежать, и ничего не нужно делать.

Дело было в том, что у Атиса просыпалась по ночам душа. Днем он был как все, или почти как все. Ночью же душа ни с того, ни с сего поднимала голову, и Атис осознавал себя кем-то совершенно другим. Нет, он не смотрел подолгу в ночное небо и не сочинял стихов, обычно он просто брал на руки Абсорбента и, сидя перед выключенным телевизором, думал. О чем? Он сам не мог ответить на этот вопрос.

В мире, где родился и вырос Атис, думать было не о чем. Мир был не то чтобы скудным, он, собственно, был совсем никакой. Серый, невыносимо скучный, лишенный привлекательности.

Город, в котором жил Атис, назывался Нижний Кремов. В Кремов Атис попал после того, как в возрасте одиннадцати лет родители продали его корпорации Ойлл-о за восемь тысяч условных единиц и десять мешков сахара. Цена была не ах, но в то время за детей в возрасте одиннадцати лет больше и не давали. Первое время Атис сильно горевал, но потом решил, что грош цена родителям, которые с такой легкостью могут продать собственное чадо, и утешился.

В Ойлл-о довольно быстро поняли, что восемь тысяч условных единиц и десять мешков сахара пропали даром. Атис оказался абсолютно непригодным для какого бы то ни было использования. Считал он отвратительно, нескладная фигура не позволяла сделать из него классического офисного служащего, да и манера речи… это была особая тема. Он не ругался непристойными словами. Он просто говорил со всеми, как с равными - и с уборщицами, и с другими служащими, и с директором регионального представительства корпорации. Ему совершенно не хотелось стелиться ковриком перед другими людьми, он словно бы не ощущал разницы между ними, не чувствовал статусы, и, конечно, не понимал последствий.

В общем, в возрасте восемнадцати лет Атиса продали на кондитерскую фабрику Кремова. Там он быстро покатился по наклонной - из кондитеров его вежливо, но твердо попросили после того, как он попытался увеличить вес торта с девятисот грамм до килограмма посредством шлепка крема на дно коробки, из подавальщиков - после прецедента со сгибанием на спор металлического листа для выпечки пирожных, из кухонных мужиков - после драки на бадьях с меланжем. В результате к двадцати годам Атис сделался грузчиком, и уже двенадцать лет работал на складе. Целыми днями он таскал мешки с сахаром, мукой, короба с маслом, бидоны со сливками, меланж, деревянные ящички со специями, и, конечно же, большие пластиковые канистры с разнообразными спиртосодержащими жидкостями, применяющимися в кондитерском ремесле. Иногда эти емкости при непосредственном участии Атиса совершали вояжи более длительные и незапланированные, чем их обычная короткая дорога от машин до склада, но… что говорить! Пёрли все, поэтому Атис мало задумывался над моральными аспектами этого процесса.

Поезда сменяли поезда, дни сменяли ночи. Атис бежал, и этот бег захватил его, вобрал в себя и все никак не хотел отпускать. Абсорбент переносил все невзгоды и тяготы пути стоически… да что взять с кота? Ели они что попало, спали, где придется, и Атису такая жизнь стала даже чем-то нравиться. Но зима давала о себе знать, зима и холода. Через полторы недели блужданий Атис понял, что все-таки надо где-то жить. В тот день очередной поезд, в котором он ехал, остановился в городе под названием Пески. Название Атису чем-то понравилось. Он понимал, что Пески имеются в виду, скорее всего, сахарные, но, по крайней мере, это было нормальное имя для города. Оно хотя бы допускало двойное толкование.

Атис стал задумываться, что делать дальше. В Пески он приехал поздно вечером, ночь рискнул провести на вокзале, а утром пошел искать жилье.

В городе царила зима. Правда, Пески оказались все же более интересными, нежели Кремов - в них был, к примеру, так называемый "частный сектор для престарелых". Оказывается, тут некоторым пожилым (если они еще могли работать, конечно) предоставляли небольшие домики с участками под огороды, и люди жили дольше, не как в том же Кремове - по пятьдесят пять лет, а по семьдесят или даже по восемьдесят. Главное, чтобы на огородике хоть что-то да росло. Часть овощей старики сдавали, часть шла им же на пропитание. У одной такой женщины Атис и нашел себе временное пристанище.

- Ты это, вот что, - предостерегла она, когда Атис постучался к ней. - Не местный ты?

- Нет.

В доме было отчаянно холодно. Он стоял в стороне от дороги, на опушке тихого зимнего леса, и в темноте Атис с трудом различил очертания массивной постройки. Лама, обруганный Касси, в этот раз левитировал машину отлично, и на место они прибыли меньше чем через час после выезда. На вопрос "кто это был?" Касси сквозь зубы бросила - "отец", и больше к теме не возвращалась.

Дверь в холл открылась легко, видимо, замок часто смазывали, а дом содержался в порядке. Касси щелкнула выключателем, и холл озарился светом.

- Я так и знала, что снова нетоплено. Поубивала бы сторожей, - раздраженно проговорила она, бросив сумку на пол. - Ну что ты стоишь, Атис. Проходи, располагайся.

Здесь, похоже, вообще не жили. Массивная широкая лестница вела наверх, на второй этаж. Справа помещался огромный кожаный диван с не менее внушительными креслами, стол. Касси прошла к камину, и за решеткой вскоре загорелись сполохи огня.

Атис огляделся. Да уж, кто бы ни был у Касси отец, он явно из самых верхов. Огромная гостиная, большое панорамное окно, причем в рамах пластик хорошего качества, практически прозрачный, тяжелая мебель, обтянутая темной тканью, стены обшиты деревом, на окнах - тяжелые шторы. "Ну и место, - подумал Атис. - Интересно, куда я вообще попал?" Что-то странное происходило и с ним самим, и в мире. Атис украдкой разглядывал Касси, которая присела на корточки и протянула озябшие руки огню.

Атис хмыкнул, откашлялся.

- Н-да, - констатировал он. - Полнейший дурдом. Ну чего, Касси? Полетаем? Предлагаю потренироваться. Можно для разминки попрыгать с крыши в сугроб.

Касси, уже стоявшая рядом, недоверчиво повела плечами.

- А это - про нас? - переспросила она. - Летать верхом на цветах, как ездят верхом на конях… Красиво, конечно, но как цветы могут летать? Как они могут быть полуразумными? Атис, прости, наверное, я просто недоверчивая дура, но мне все же не верится, что это правда.

Они летели уже вторые сутки, ни разу не опустившись на землю.

Касси никогда не отличалась склонностью к философии, но во время этого долгого полета многое приходило в голову само собой. Ночью, под острыми звездами, и днем, над рваными облаками, серыми снизу, белоснежными сверху.

Небо - вечное и неизменное, думала Касси. И всегда разное. Оно было таким на заре человеческой истории, оно будет таким же и спустя много веков после нас. И если человеческий род исчезнет с лица земли вовсе - солнце будет все так же совершать свой круговорот, и небо останется прежним, единственное по-настоящему надежное и вечное в изменчивом мире.

Касси знала, что то же самое думает и Атис. Они стали понимать друг друга с полуслова. Ах, люди, люди, думала она. Несчастные вы существа! Сидите в своих норах, не желая знать о той реальности, что существует над вами. Как вы можете жить, не видя этой красоты? - думала Касси, забыв, что всего лишь пару дней назад была сама готова отказаться от неба.

Земля, лежавшая под покровом зимы, почти везде была черно-белой. Белые простыни полей, черные щетки лиственных лесов и белые, засыпанные снегом - хвойных. Серые спицы дорог. Мир был красив, но это был мир двух цветов. Неужели он когда-нибудь расцветет красками лета? В это не верилось. Яркие краски жили лишь в небе.

Бесконечный коридор мрака, и две светящиеся точки, летящие в нем. Они слишком крохотные, и стоит мраку захотеть - он поглотит их, растворит без остатка. Темнота осязаема, она уплотняется, вперед смотреть становится страшно, особенно когда тоннель поворачивает в сторону - что там откроется? Какая неведомая напасть может прийти из потревоженного мрака? Отгородиться от темноты, защититься хоть чем-нибудь!

Лепестки "хризантем" сейчас были вздыблены, защищая хозяев не столько от реальной опасности, сколько от их собственного страха, и все же Касси ловила себя на мысли, что еще немного - и она подгонит свой цветок совсем вплотную к атисову. Может быть, тогда страх хоть чуть-чуть отпустит.

А вот ее друг, как это ни странно, начал постепенно успокаиваться. То ли он привык к подземелью, то ли коридор оказался не столь страшным, как чудилось вначале, но Атис сейчас ощущал в скорее любопытство, нежели страх. Для чего, к примеру, эти толстенные кабели на стенах? Почему под потолком нет ни одной лампы? Не нужны? Значит, тоннель освещали только те прожекторы, что стояли на поездах. А вот эта маленькая дверца в стене - для чего она?…

Пол тоннеля покрывала темная вода, но Атис видел, что под ней, на небольшой глубине, идут рельсы, точно такие же, как на любой железной дороге. Стало быть, вот так они и ездили по городу, те неведомые люди. Обычная железная дорога, только под землей. Наверное, для них это было совсем буднично, привычно. Интересно, зачем они вообще создавали эти тоннели? Неужели не проще было проложить те же рельсы по земле? Ведь, наверное, столько труда было вложено, чтобы это построить… Атис вспомнил светящуюся схему с ее запутанной сложностью, и решил, что людей прошлого ему точно никогда не понять, нечего и пытаться.

Он потихоньку, сам не замечая, ускорял полет. Касси ничего не оставалось, как спешить вслед за ним.

- …и они забрали ее. И сына тоже забрали, - Соул сидел за столом, на шатком стуле. На этот стул его с превеликим трудом усадил Атис, потому что до этого Соул пытался говорить с ними, стоя на коленях. Атису такой способ общения совершенно не нравился, поэтому он взял Соула под мышки, рывком поднял и сунул на стул. Касси хотела было помочь, но от лишь раздраженно отмахнулся.

Из его сбивчивой речи Атис и Касси поняли, что со Свери случилась большая беда. Дело в том, что они, не будучи официально женаты, завели ребенка. Пятилетний мальчик жил у матери Свери, в селе, жил незаконно, потому что просто не имел на это права - ребенок, рожденный вне брака, автоматически отходил корпорации. Как Свери сумела его выносить, работая курьером, где рожала, как переправляли потом месячного сынишку в деревню - Соул рассказывать не стал. Только горестно качал головой в ответ настойчивым расспросам Атиса.

В общем, их взяли. Всех. И мать Свери, и саму Свери, и мальчика. Прямо там, в деревенском доме. Мать, правда, сразу же отпустили - кому нужна старуха? Мальчика отправили в детское отделение. А Свери…

- Ее убьют. Они казнят и за меньшее. Вы же знаете. Она пока тут, в Усладе, в тюрьме, а я успел сбежать, я понял, я… - Соула колотила нервная дрожь, он едва сдерживался. "Припадочный он, что ли? - думал Атис. - Чего его так трясет?"

Касси слушала этот рассказ с нарастающим непониманием. Конечно, незаконный ребенок - серьезное правонарушение, но чтобы речь зашла о смертной казни?

Еще совсем недавно, у лам, чувство времени безошибочно подсказывало Касси, день наверху или ночь, но теперь оно ее оставило, и Касси уже не смогла бы сказать, долго ли они летят по однообразным темным тоннелям, вслушиваясь в черноту - не слышно ли голосов облавы или вспугнутой стаи?… Наверное, призрачный поезд и вправду пришел из прошлого, и разбил ход времени в огромной подземной паутине.

Вода в темноте, полузатопленные тоннели. Ободранные кабели на стенах мелькают в слабом свете, сочится, капает вода. Затхлый воздух, запахи гниения, и ржавчины, и десятки других запахов, которым ни Касси, ни Атис не звали названия. Зал станции… мрамор, следы роскоши, когда-то украшавшей здешние стены. Выходы завалены напрочь, нет никаких шансов подняться наверх.

Снова тоннель, снова полет, и раз за разом - то же самое. Только бы выбраться из бесконечной черноты!

Атису стало казаться, что они провели в этой темноте вечность. Так же, как и Касси, он давно потерял счет времени, тем более, что они не нуждались в сне или в отдыхе. Несколько раз, правда, Летатели останавливались - давала о себе знать жажда. Сначала оба боялись пить воду, текущую по полу тоннеля, но вскоре поняли, что другой всё равно не найти. Вода пахла железом, гнилью и сильно отдавала ржавчиной, но выбирать было не из чего.

Они опасались увеличивать скорость. Свет цветов не мог рассеять всепоглощающей тьмы, и риск налететь на что-то, подобное лялямбам, или еще худшее, был реальным. Один раз Атис вовремя остановил цветок на подлете к какой-то станции - услышал слабые, отфильтрованные расстоянием голоса. Летатели угасили свечение цветов и поднялись под самый потолок тоннеля. Вовремя - спустя минуту в него вошли люди, Касси и Атис отлично их разглядели. Оборванные, грязные, они освещали себе путь факелами, сделанными, судя по запаху, всё из той же изоляции, намотанной на что попало. Их не заметили - слишком мало давали эти факелы света. Бродяги, понял Атис. Что могло бы случиться, если бы заметили, он решил не думать.

Бесконечное движение, прохладный (а на самом деле - ледяной) ветер в лицо, улетающие назад однообразные поля, перелески, дороги…

Лежавший внизу мир был так же огромен, как безграничное небо - без конца и без края. Вот только поможет ли все это скрыться?

Их видели. В покое их не оставят. Наверняка по всем постам милиции уже разосланы сведения, и теперь о них знает отнюдь не только кучка Небожителей. Ойлл-о способно устроить настоящую охоту.

Касси вздохнула, и вдруг осознала, что забыла, когда они с Атисом последний раз ели. А ведь это плохо, очень плохо. Пусть - пока не хочется, пусть до полета они ели за пятерых, запасали энергию, но всему же есть предел. Не могут силы браться из ниоткуда. А ели они последний раз… Верно, у лам. Какую-то пустую неаппетитную бурду.

Ламы… Надо же - сколько нового удалось узнать о знакомых с детства вещах и людях.