Г-н Александров, видно, решился дарить нам каждый месяц по большой повести. Доброе дело! а то, право, нечего читать. На этот раз г. Александров вводит своих читателей в мир фантастического, мир сколько обаятельный, столько и опасный – истинный подводный камень для всякого таланта, даже для всякого немецкого поэта, если он не Гофман. Правы ли мы – судите сами. Дело вот в чем.

В конце XVII столетия, не знаем, где именно, только не в России, человек пять студентов решились погулять за городом. Беспрестанно представлявшиеся им то там, то здесь кладбища навели на них уныние и возбудили охоту рассказывать друг другу страшные истории. Эдуард начал рассказывать историю своей собаки Мограби. Этот Мограби – ярчук, то есть собака-духовидец, – качество, свойственное всякой черной собаке, мать которой вся черная и родилась тоже от черной собаки, и так до восьми включительно: девятая непременно – ярчук. Мограби хотели убить служители, но Эдуард выпросил ему жизнь у своего отца, еще бывши ребенком. Скоро Мограби навел ужас на весь дом несколькими доказательствами своей страшной способности видеть духов. Однажды к ним приехал богемский барон, бледный молодой человек с угасшими глазами. Мограби обнаружил фантастический ужас от его присутствия, а барон, узнав способности этой собаки, упал в обморок, – и больше его не видели. Ставши студентом, Эдуард бродил с своим Мограби по Богемии и однажды ночью заплутался в диком лесу. Мограби обнаружил признаки духовидения и тащил его за платье в сторону, противную той, куда он направлялся. Вдруг он встречает барона Рейнгофа, который, пригласив его к себе в замок, тотчас же удаляется. Они знакомятся, и барон признается Эдуарду, что он влюблен в дьявола, который явился ему в долине его замка, в полночь, во время полнолуния, в виде женщины, с черными, как смоль, волосами и синими белками глаз, окруженной толпою дьяволов с длинными руками и железными когтями; что он давно подозревает, будто этот дьявол невидимо следит за ним, и что ужас, обнаруживаемый в его присутствии Мограби, совершенно удостоверил его в сей ужасной истине. К этому присовокупил он, что еще с детства был влюблен в женщину с черными волосами и синими белками глаз, увидев дома ее портрет, и, в заключение, требовал у Эдуарда помощи, чтоб отделаться от адского призрака. Для этого он просил его сходить в заколдованную долину в полночь полнолуния, с Мограби, чтобы убедиться, – явление духов было истинно или это призрак его расстроенного воображения. Эдуард насильно притащил с собою Мограби, надев на него намордник, и в самую полночь действительно увидел чертей. Мограби лишился чувств; только сильно пахучими ароматическими травами Эдуард привел его в чувство и, проклиная барона, уехал, не повидавшись с ним, а Мограби с тех пор начал чахнуть.

Когда Эдуард кончил таким образом свой рассказ, вдруг увидел едущего к ним барона Рейнгофа, но уже не бледного, а цветущего здоровьем, и за ним – Мограби, тоже здорового и скачущего повыше леса стоячего, пониже облака ходячего, тогда как, за минуту назад, он едва ползал. Барон присоединяется к честной компании и, узнав о предмете разговора, начинает доканчивать свою историю, из которой читатель узнаёт, что в заколдованной долине чертей не бывало, а являлось в полнолуние двенадцать старых цыганок, чтоб собирать травы, только в этом месте растущие; из этих трав они составляли сильный яд, которым если помазать темя, то человек мгновенно лишался ума, – и еще такое снадобье, от малейшей дозы которого в человеке исчезал всякий недуг, способности его утончались, веку прибавлялось по малой мере вдвое. Проклятые цыгане жили неподалеку в овраге и там варили свои дьявольские снадобья, которыми производили огромный торг, наживая горы золота. У них была девушка-сиротка, из цыганок же, с черными волосами и синими белками глаз, которую они насильно приставили к адской лаборатории. Барон, увидев в первый раз чертей, влюбился в Мариолу, ибо узнал в ней свой идеал. Когда Эдуард ушел с Мограби, барон сделался болен от мысли, что вовлек другого в несчастие и погубил чудесную собаку. В припадке бешенства, бросился он в лес и прыгнул в пропасть оврага. Если кто открывал убежище цыган, то они натирали ему голову ядом, чтобы лишить ума: это они сделали и с бароном; но Мариола предварительно натерла его голову благотворным снадобьем. Он освободил ее из подземелья и женился на ней, а старых цыганок с цыганом, захватив посредством солдат, предал суду. Все это у автора длинно, растянуто, многословно; события представляют собою какую-то путаницу разных невероятностей, лишенных всякой занимательности.

Но этим еще не все кончилось. Барон, изволите видеть, нашед свой идеал с черными волосами и синими белками глаз, утопал в блаженстве разделенной любви и предложил Эдуарду познакомить его с своею дьяволоподобною женою; но когда Эдуард приехал в дом, где они остановились, то увидел, что их и след простыл. Ему подали письмо от барона, в котором он уведомляет, что жена его решительно не хочет, чтоб, кроме его, кто-нибудь из мужчин видел ее. В письме вложен был портрет дьявольской красавицы. Эдуард до того влюбился в этот портрет, что сделался болен и стал с ума сходить; но отец, застав его вечером за портретом, вырвал его из рук и уничтожил, чем и способствовал его выздоровлению. Прошло с тех пор много времени. Барон зовет в письмах своих Эдуарда к себе в гости, говоря, что его жена уже согласна показывать себя другим, что она нисколько не стареется и что ее трудно отличить от старшей дочери. Эдуарду и хотелось было в гости к барону, ради его дочки, да он знал, что отец не позволит ему жениться. Но вот дражайший родитель Эдуарда умер; Эдуарду стукнуло сорок семь лет; он уже и не боится отца, да боится преступить клятву век не жениться, которую дал себе. Наконец не вытерпел – поехал и женился. Все знакомые осуждали его за этот брак, особливо переспелые девы. Выписываем последние строки этой повести: «Поговаривали кой-где в уголках потихоньку, и то крестясь и со страхом оглядываясь по сторонам, что будто бы смерть его была ужасна, сверхъестественна, что в последнюю минуту он явственно услышал вой Мограби и умер, проклиная Рейнгофа и его подарок – портрет Мариолы».

Мы не без намерения так подробно изложили содержание этой повести. Мы хотели приобрести полное право спросить наших читателей: понимают ли они хоть что-нибудь в этой груде нескладных небылиц? По всему видно, что автор хотел написать