Этот сон она видела постоянно. Каждую ночь, на протяжении нескольких лет, ей снилось одно и то же. Поначалу это очень пугало, но со временем стало привычным, обыденным.

Странным был этот сон. Он определенно что-то таил в себе, словно напоминал о чем-то или предостерегал. Но она была не в силах постичь суть ночных сновидений, понять их тайный смысл.

Ей виделся огромный истукан — столб в три обхвата, возвышавшийся над поляной. Пламя костров выхватывает из мрака суровый лик, высеченный в дереве. Нагие люди выплясывают вокруг дикие танцы, выкрикивая в едином ритме странные слова. И она пляшет со всеми вместе. Отблески костров на лапах громадных елей сливаются в сплошное кольцо. И земля все ближе, ближе.

В какой-то миг изменяется все мироощущение, сознание проясняется, пелена тумана спадает с глаз.

Земля совсем близко, в разверзтые ноздри врываются все запахи леса и она без труда определяет любой из них. Зрение приобретает необычайную остроту — темнота, едва разбавленная лунным светом, не может помешать различить каждую травинку. Слух улавливает даже самые тихие и далекие звуки. Все тело наливается грозной силой, которую невозможно сдержать, и в то же время ее наполняет необычайная легкость.

Село Огнево было довольно большим — в полтысячи дворов. Стена леса словно прижимала село к берегу и оно вытянулось вдоль реки, повторяя все ее изгибы. Сразу за рекой простирались колхозные поля и пастбища. Когда-то центром села служила церковь и прилегающая к ней площадь, где собирался народ на сход, по праздникам или в базарные дни. В этой части Огнево до сих пор сохранились просторные двухэтажные терема зажиточных некогда селян. С приходом советской власти центр жизни сместился на другой край села, где ныне находились: правление колхоза, школа, клуб и магазин.

Днем, как и всегда в эту пору, когда начиналась пахота, село словно вымирало. Колхозники выходили на поля, детвора же заканчивала учебный год в школе. Над Огнево нависала тишина, редко где гавкнет собака или пробегут стайкой мальцы дошкольного возраста.

В один из таких дней в Огнево появился человек лет тридцати пяти. Побывав в правлении, он зашел в школу, затем направился в ту часть села, где возвышалась церковь. Там он остановился перед большим двухэтажным домом, смотревшим на мир слепыми заколоченными окнами.

Дом был построен почти столетие назад, еще до советской власти. Каменный фундамент, сложенный из речных валунов, верой и правдой прослуживший не один десяток лет, почти полностью врос в землю. Бревенчатые стены слегка покосились, крыша зияла провалами. Но в целом, несмотря на почтенный возраст, дом был еще крепок.

Заколоченные досками окна и двери, заросший бурьяном и хлыстами малины и молодых березок огород, руины дворовых построек, обвалившийся забор — все свидетельствовало о том, что дом давно покинут своими обитателями.

Каждый вечер Сиверцев возвращался из леспромхоза в свой старый дом, где к его появлению уже кипела работа. Стараниями Строева и колхозников, призванных им на помощь, дом все более обретал жилой вид. Второй этаж по-прежнему оставался заколочен, но крыша была перекрыта, стены проконопачены, а окна первого этажа сверкали новыми стеклами. Строев полностью перебрал печь и даже привез на колхозной лошадке воз дров. Кроме того, мужики восстановили забор.

Когда ремонт большей частью был закончен, Сиверцев на леспромхозовском грузовике отправился в город за семьей.

К назначенному сроку у дома собрались мужики, пришедшие помочь с разгрузкой. Ожидая новоселов, колхозники толпились у крыльца, переговариваясь меж собой.

— Дядя Степан, долго ждать-то? — спросил кто-то нетерпеливо.

Сидевший на крыльце Строев неспешно поднял голову, взглянул, прищурившись, на солнце и невозмутимо сказал:

Семейство Сиверцевых влилось в общество огневцев, скоро об их переезде перестали судачить. Сам Сиверцев бывал дома не часто, а когда возвращался из рейсов, занимался ремонтом второго этажа своего старого дома. Его жена с утра до вечера проводила время в школе. Стараниями новой учительницы «оболтусы» и «лоботрясы», как называла их Мария Федоровна, подтянулись и с успехом перешли в следующий класс.

Настя оказалась предоставлена самой себе. Целыми днями она где-то пропадала с ребятами, своими новыми друзьями. В основном они проводили все время на мельнице, купались, загорали. Саня даже научил Настю рыбачить.

Вот и в этот день ребята собрались на мельнице. Оксанка прибежала последней. Еще издали она закричала:

— Слышали новость?! Рыжеухий теленка загрыз!

Взобравшись на крышу, она принялась рассказывать во всех подробностях:

Она притаилась под кустом черемухи, прислушиваясь к ночи. Все вокруг было странно знакомо и в то же время абсолютно чуждо. Она не знала, как оказалась здесь, в память врезался лишь стремительный бег сквозь ночь леса да огромный истукан на поляне. И это щемящее чувство страха, будто только что вырвалась из когтей смерти. И больше ничего, черная тревожная пустота.

Откуда-то издалека доносились человеческие голоса, много голосов. Им сопутствовал непонятный звук, ни одно живое существо не могло издавать такие вопли и визг.

Неизвестность пугала. Но лютый голод терзал внутренности, Она не помнила, когда ела в последний раз. Казалось, что вообще никогда. И Она решилась.

Она поднялась и осторожно вышла из своего укрытия. И это ощущение движения тоже показалось необычным. Что-то неестественное и в то же время привычное чувствовалось при ходьбе.

Кругом было пустынно, ни одной живой души. Все так же осторожно ступая, Она направилась вперед.

Анастасия ходила по комнате, баюкая на руках двух младенцев-близнецов и мурлыча под нос колыбельную. Время близилось к полуночи, а мужа все не было и молодая мама сильно сомневалась, что будет рада возвращению супруга, ибо придет он наверняка, как и вчера, в сильном подпитии.

Их совместная жизнь длилась не больше года, но уже все пошло наперекосяк. После рождения близнецов муж Анатолий вдруг ударился в запой без всякой видимой причины. Начались постоянные ссоры, скандалы. И все это на пустом месте. Позже, протрезвев, Анатолий извинялся и всячески пытался задобрить жену, ибо человек он по своей натуре был неплохой и вполне осознавал собственную неправоту, ничем необоснованное хамство и грубость. Но сколько же мерзости выплескивалось на Анастасию перед этим.

Осторожно, опасаясь разбудить близнецов, девушка уложила обоих в кроватку, сама села рядом, глядя в их пухлые личики. Эти два маленьких человечка — единственная радость, что осталась у молоденькой женщины в ее девятнадцать лет. Все чаще Анастасия оказывалась во власти мрачных дум.

Последнее время она постоянно вспоминала Огнево. Казалось, именно тот роковой переезд в таежное село изменил всю ее судьбу. Там внезапно закончилось безмятежное детство, когда из чащи появилось злобное порождение леса, кровожадный зверь, сеявший смерть. Сколько замечательных людей стали жертвами огромного волка-людоеда. Погибла и мать Анастасии, а отец, ставший свидетелем ее смерти, лишился рассудка и умер в психиатрической лечебнице, так и не придя в себя. Насте даже не позволили свидание с отцом, настолько плох он был. Ей, тогда еще девчонке, повезло — она не увидела всех кошмаров, терзавших по ночам Огнево и окрестные деревни. Опасаясь за дочь, родители отправили ее подальше, к бабушке с дедушкой. Больше Настя в Огнево не вернулась, просто не к кому стало возвращаться.

Через несколько лет после тех страшных событий умерли старики, родители отца, и Настя осталась одна-одинешенька на всем белом свете. Судьба занесла ее в этот большой провинциальный город. Здесь она познакомилась с Анатолием. Нельзя сказать, что молодые люди полюбили друг друга, скорее это был мимолетный роман, случайное увлечение. Но в конце концов их отношения зашли столь далеко, что Анастасия оказалась в положении. Она не пожелала избавляться от беременности, хотя и понимала, что теперь придется бросить институт, в котором не успела проучиться и месяца, и отказаться от связанных с обучением планов на будущее. Анатолий же, следовалоо отдать ему должное, оказался человеком порядочным. Он не покинул Анастасию, не испугался ответственности. Молодые люди поженились и даже получили квартиру от завода, где работал Анатолий.

Анастасия сидела в парке на скамейке. Кажется, она опять сделала большую глупость, поддавшись душевному порыву. Решение было принято слишком поспешно. Ну ушла она от мужа, да еще и с детьми. А дальше что? Куда идти-то? Во всем городе ни друзей, ни знакомых, не говоря уже о родственниках, их вообще никого не осталось. Единственное пристанище — эта скамейка, и ночь, судя по всему, придется провести здесь. Благо, что погода теплая, не дождливая. Но придет утро, а идти будет по-прежнему некуда. Не возвращаться же назад, как побитой собаке.

Но что же все-таки делать? Ведь она совсем одна в этом чужом, почти незнакомом городе, да еще с двумя младенцами на руках. К свекрови тоже не пойдешь, та свою невестку не жалует, такое впечатление, что считает ее виновницей всех бед сына. Да и Ковалев без труда ее там отыщет.

Безвыходность ситуации породила отчаяние. От жалости к самой себе, наворачивались слезы на глаза. Обняв близнецов, Анастасия склонила голову и закусила губу до боли, чтобы не разрыдаться.

Издалека послышался звук шагов. Анастасия лишь ниже склонила голову. Мало ли, кто там шляется по ночам, ей нет до этого никакого дела, своих забот хватает.

Шаги все приближались. Кто-то прошел мимо, совсем рядом, но вдруг остановился и вернулся обратно.

Владимир вернулся домой, нагруженный авоськами с продуктами. Оставив все на кухне, он прошел в комнату. Анастасия неподвижно сидела в кресле, поджав ноги под себя, и, как показалось, слушала негромкую музыку, что лилась из радиорепродуктора.

— Что слушаем? — бодро спросил Владимир.

Анастасия вздрогнула.

— Ой, вы уже вернулись. А я и не заметила, задремала немного. Вы что-то спросили?

— Я говорю: что-то интересное по радио передают?

Пробуждение было внезапным и не слишком приятным, словно некая грубая сила вырвала сознание из бездны небытия и бросила в суровую реальность. И первым чувством стал панический страх. Кругом в темноте чувствовалось чужое присутствие, а все тело опутывало какое-то тряпье, стесняя движения.

Освободиться было делом нескольких мгновений. Пара сильных рывков и Она полностью свободна от пут и готова постоять за себя. Грудь распирает сила, способная сокрушить всех и вся.

Однако опасения оказались напрасны, Ее жизни и свободе ничто не угрожало. В помещении стояла тишина, изредка прерываемая сонными вздохами и посапыванием. Несколько человек, что находились здесь рядом с Ней, крепко спали.

Немного успокоившись, Она огляделась по сторонам и заметила тусклый свет, пробивающийся сквозь щель в стене. Подойдя ближе, Она сунула в эту щель лапу. Чуть скрипнув, приоткрылась дверь, расширив проем. Бесшумно Она выскользнула из темного помещения в другое, более просторное и светлое, и осторожно двинулась вперед, прислушиваясь к каждому шороху, каждому запаху.

Немного раздражала странная двойственность ощущений. Она точно знала, что впервые попала в это место, хотя и не понимала, как здесь оказалась, но в то же время все вокруг казалось странно знакомым.

Трель дверного звонка разбудила Владимира спозаранку, на улице едва рассвело. Молодой человек среагировал на звонок не сразу. Ночь прошла в заботах о близнецах. Хоть и помогла соседка, спасибо ей, но все же Владимир смертельно устал и уснул прямо на кровати, рядом с детьми. Поэтому он не торопился вставать. Но кто-то настырно звонил и звонил. Опасаясь, что настойчивый гость разбудит младенцев, Владимир поднялся и, протирая глаза, прошел к двери.

— Кто там? — осторожно спросил он.

— Откройте, Володя, — послышался из-за двери знакомый голос.

Владимир быстро открыл дверь и обомлел. Он и так был удивлен столь неожиданным появлением Анастасии, но то, что увидел, оказалось еще более неожиданным. Его постоялица стояла на лестничной площадке практически нагая, лишь кое-как прикрытая какой-то грязной рваной мешковиной.

Нырнув внутрь, Анастасия сама захлопнула дверь и устало привалилась к ней спиной. Она явно была смертельно напугана — ее всю трясло, лицо побледнело чуть не до синевы.