В 1476 году Карл Смелый, спасаясь бегством от швейцарских войск, оставляет свои драгоценности. Среди них и талисман Карла – брошь, украшенная тремя рубинами, именуемыми "Три Брата", и бриллиантом "Великий Алмаз Бургундии". С тех пор никто не видел потерянных драгоценностей. Лишь пять веков спустя камни Карла попадут в руки к князю Альдо Морозини и перевернут всю его жизнь с ног на голову... Окажется, что он не единственный обладатель знаменитых драгоценностей. В коллекции тестя Морозини – Морица Кледермана – уже есть камни Карла Смелого. Альдо Морозини предстоит выяснить, чьи же настоящие, а чьи лишь искусная подделка...
Пролог
Серое небо. Туман. День обещает быть холодным. Горы Обер Габельхорн и Шассераль по левую руку от военного лагеря покрыты снегом. Вода Невшательского озера поблескивает, словно ртуть. Господин Панигарола, посол герцога миланского, вышел из своего шатра и провожает взглядом сеньора, к которому был послан и который сумел расположить его к почтительной дружбе, – Великого герцога Запада, Карла. Своими подвигами Карл снискал себе прозвище Смелого. Герцог Бургундский по-прежнему верен своей мечте, а мечтает он восстановить древнее Бургундское королевство, объединив под своей короной богатые земли Фландрии, герцогство Бургундское, Франш-Конте, и ниже – долину Роны, которая ведет к Провансу. Не посягает он лишь на герцогство Лотарингское и швейцарские кантоны, потому что герцогиня Иоланда Савойская его союзница.
Союзница, несмотря на то, что она родная сестра жесточайшего врага Карла, французского короля Людовика XI. Гений дипломатии и политической интриги, Людовик XI получил прозвище Всемирный паук за то, что тихо и незаметно плетет свои опасные сети, предпочитая расплачиваться золотом, а не проливать кровь своих людей, потому что дорожит ими. На первый взгляд король незначителен, особенно если не облачен в мантию и корону с золотыми лилиями, зато как внушительно выглядят его телохранители-шотландцы
[1]
, лучшие воины на свете!
Панигарола привязался к Карлу и сожалел, что в Великом герцоге Запада нет и малой толики пусть опасного, но полезного коварства, что герцог только и умеет, что гордиться своей властью и своим богатством, будучи, наверное, самым состоятельным князем Европы. Из детей у Карла только одна дочь, Мария, подаренная ему первой женой Изабеллой Бурбонской, единственной женщиной, которую он любил в своей жизни. Марию герцог предназначил в жены сыну императора и желал, чтобы и сама она стала дочерью короля, когда та вложит свою хорошенькую ручку в руку жениха-принца. Осуществления этой мечты Карл и добивался с таким фанатичным упорством, что благоразумному Панигароле оно стало казаться опасным безумием.
У миланского посла вдруг возникло ощущение, что это сырое холодное утро не изгладится из его памяти до смертного часа. Это подсказало ему щемящее сердце, когда он провожал взглядом удалявшуюся фигуру рыцаря, закованного в железо, с золотым львом на нашлемнике, сидящем на блистающем металлом и золотом сказочном чудище, в которое превратили доспехи Мавра, любимого боевого коня принца. Как же великолепен был этот рыцарь-воин под струящимся пламенем герцогского стяга в руках знаменосца!
Вокруг принца гарцевали рыцари его ордена, ордена Золотого руна, который он основал, и узнать их можно было лишь по гербам – пестрому миру грифонов, леопардов, орлов, быков, химер и сирен. Цветок золотой лилии с лепестками из аметиста покачивался над головой Мавра – символ-издевка, потому что Карла и всех его потомков навечно наградили лилией французские короли, его предки, а теперь он воевал с королем французов и ненавидел его
Часть первая
Гроза в парке Монсо
Глава 1
Исповедальня
Мари-Анжелин дю План-Крепен сердилась в это утро на весь белый свет, торопясь по улице Мессин под проливным дождем, одной рукой она придерживала шляпу, а другой – свою совсем не маленькую дамскую сумочку. У нее не было третьей руки, чтобы держать зонт, который, впрочем, она позабыла. А точнее, не взяла, считая, что путь ей предстоит недалекий, но тут вдруг небо обрушило на нее ливень, можно даже сказать, целый водопад. А возвращаться было уже некогда, она и так опаздывала в церковь Святого Августина на утреннюю мессу. А все из-за чего? Да из-за перепалки с Сиприеном, старичком мажордомом маркизы де Соммьер, ее родственницы и благодетельницы. А из-за чего они, спрашивается, ссорились? Новая неприятность сбила Мари-Анжелин с мысли. Ноги промокли насквозь: на переходе через улицу Тегеран ее обдала потоком воды машина. Ничего не поделаешь. Для февраля это обычное дело. И, ко всему прочему, все никак не рассветет.
Еще несколько шагов, и Мари-Анжелин наконец оказалась под аркой бокового придела величественного византийско-готического собора. Старик-нищий, как всегда, на своем месте и смотрит на нее с укоризной.
– Страх, как вы припоздали, мадмуазель! – вздыхает он. – Месса-то уж, почитай, закончилась.
– Знаю, знаю, дядюшка Бужю, да что поделать? Не всегда получается так, как хочется! Придется мне теперь прийти на вечернюю мессу.
– Что за незадача! – снова вздохнул он, да так глубоко, что Мари-Анжелин тут же сообразила, почему ее опоздание так огорчительно для старика.
Глава 2
Смерть старого рыцаря
Да, в тот день курьер принес Альдо Морозини коротенькую записку от мэтра Массариа, который просил его зайти в любое удобное время, сообщив, что сам он никуда выходить не собирается. За безупречными формулами вежливости, какими старинный друг дома, как всегда, украсил свое письмецо, читалась настоятельная просьба навестить его как можно скорее. А если возможно, тотчас же!
Альдо тут же закрыл папку с бумагами, которые просматривал, скорым шагом вышел из кабинета и побежал вниз по лестнице в библиотеку, где имел обыкновение находиться Ги Бюто, его управляющий и главное доверенное лицо. Но... растянулся на площадке во весь рост! Он невольно испустил проклятие и позвал:
– Лиза!
Она тут же появилась наверху и удивленно подняла брови, увидев мужа сидящим на площадке и прижимающим к носу платок.
– Что ты там делаешь? – осведомилась она.
Глава 3
Военный совет
Появление Альдо на улице Альфреда де Виньи рассеяло то оцепенение, которое охватило всех после необъяснимого исчезновения Мари-Анжелин.
Первое, что увидел Альдо, это красные глаза Сиприена, свидетельство его бессонных ночей. Он постарался ободрить старика, но тот горестно покачал головой.
– Господин Альдо очень добр! И все тут у нас очень добрые... Но беда случилась по моей вине!
– По какой еще вине?
– Если бы мы с ней с утра не поссорились, мадемуазель не опоздала бы на мессу, и наш дом не погрузился бы в такое отчаяние. Как я виноват! Ох, как я виноват!
