Со средним инициалом, как Иэн М. Бэнкс, знаменитый автор «Осиной Фабрики», «Вороньей дороги», «Бизнеса», «Улицы отчаяния» и других полюбившихся отечественному читателю романов не для слабонервных публикует свою научную фантастику.
«Вспомни о Флебе» – первая книга знаменитого цикла о Культуре, эталон интеллектуальной космической оперы нового образца, НФ-дебют, сравнимый по моще разве что с «Гиперионом» Дэна Симмонса. Вашему вниманию предлагается один эпизод войны между анархо-гедонистской Культурой с ее искусственными разумами и Илиранской империей с ее непрерывным джихадом. Войны, длившейся полвека, унесшей почти триллион жизней, почти сто миллионов кораблей и более полусотни планет. В данном эпизоде фокусом противостояния явились запретная Планета Мертвых, именуемая Мир Шкара, и мутатор Бора Хорза Гобучул…
ПРОЛОГ
У корабля не было даже имени. Человеческий экипаж на нем отсутствовал, потому что корабль-фабрика, построивший его, был давно эвакуирован. По той же причине у него не было систем жизнеобеспечения и жилых помещений. Он не имел классификационного номера и не был приписан ни к одному флоту, потому что был скроен из кусков и частей различных военных кораблей, а имени у него не было потому, что у фабрики уже не оставалось времени на такие глупости.
Верфь слепила корабль, как смогла, собрав все свои запасы. Во всяком случае, вооружение, энергетические и сенсорные системы были по большей части бракованными, устаревшими или требующими капитального ремонта. Космическая фабрика знала: ее собственное уничтожение неизбежно. Но оставался небольшой шанс, что ее последнему детищу хватит скорости и удачи, чтобы спастись.
Единственным совершенным, бесценным компонентом, имевшимся на фабрике, был необычайно мощный – пусть пока сырой и неопытный – электронный Разум, вокруг которого и построили лоскутный корабль. Если корабль доставит Разум в безопасное место, то фабрика будет считать свою задачу выполненной. Была и еще одна причина – истинная причина, – почему мать-верфь не дала боевому кораблю-сыну имени. Она считала, что куда больше ему не хватает другого: надежды.
Когда корабль покинул космическую фабрику, большую часть его снаряжения еще нужно было доводить до ума. Резко ускоряясь, он следовал по четырехмерной спирали сквозь круговерть звезд, зная, что там его поджидают одни опасности. На изношенных двигателях, снятых со вставшего на капитальный ремонт корабля такого же класса, он помчался по гиперпространству, при помощи поврежденных в боях сенсоров, снятых с корабля другого типа, увидел исчезающее за кормой место своего рождения и проверил устаревшее вооружение, позаимствованное с корабля третьей разновидности. Внутри корабельного корпуса, в тесных, неосвещенных, необогреваемых помещениях, где царил почти полный вакуум, конструкторы-автоматы устанавливали или доукомплектовывали сенсоры, перемещатели, генераторы полей, защитные прерыватели, лазерные поля, плазменные камеры, магазины боеголовок, маневровые установки, ремонтные системы и тысячи других больших и малых компонентов, необходимых настоящему боевому кораблю. Он мчался по бескрайним просторам между звездных систем, внутренняя его структура постепенно менялась, и чем дальше продвигались в своей работе автоматы, тем меньше оставалось сумбура, тем больше становилось порядка.
Через несколько десятков часов после начала своего первого путешествия корабль, проверяя следящие сканеры, зарегистрировал далеко позади мощную одиночную вспышку аннигиляции в том месте, где находилась космическая фабрика. Некоторое время он изучал расцветавшую сферу излучения, потом переключил сканерное поле на передний обзор и еще больше увеличил скорость, хотя его двигатели и без того были перегружены.
1
СОРПЕН
Уровень жидкости достиг его верхней губы. И хотя он изо всех сил прижимался затылком к каменной стене камеры, нос едва-едва поднимался над поверхностью. Нет, он не успеет высвободить руки, он захлебнется.
В темной камере, среди жары и вони, с лицом в поту и крепко зажмуренными глазами, он, пребывая в трансе, частью сознания пытался свыкнуться с мыслью о собственной смерти. Но было что-то еще, как невидимое насекомое, жужжащее в тихой комнате, что-то, что не хотело уходить, не было ему нужно и только мешало. Это была фраза, неуместная, бессмысленная и такая старая, что он даже не знал, где мог услышать или прочесть ее – она непрерывно кружила внутри его головы, точно камушек, который гремит внутри кувшина:
Джинмоти с Бозлена-два убивают наследственных ритуальных палачей из ближайшего семейного круга Короля-на-год, топя их в слезах Континентального Симпозавра в сезон его печали.
