В последнее воскресенье октября шестнадцатого года в гавань города Бар вошел потрепанный годами трехмачтовый китобойный барк «Хоуп». Паруса посерели от колких морозов и проливных дождей, небрежно залатанные, они шумно трепыхались на ветру. Им вторил поскрипывавший рангоут, жаловавшийся на судьбу, заставлявшую столько лет бродить по просторам всех пяти океанов. Судно медленно подходило к пирсу, проплывая меж тяжелых портальных кранов и несмело выискивая место для краткой остановки.

Первым его увидел Иштван Галь, он давно проснулся и теперь неотрывно стоял у окна, пристально глядя на море. Паренек, ни разу не видевший водных просторов до появления в Баре, теперь впитывал каждое мгновение, проведенное в его созерцании, будто пытаясь с ним не то породниться, не то разделить тринадцатилетнее одиночество — Иштван от рождения был сиротой.

— Парусник… — прошептал он словно в забытьи. — Настоящий парусник!

Барак медленно начал просыпаться, мальчики задвигались, поднимали головы, потягивались и вставали. Первым к окну подошел Горан.

— Парни, ей же ей, парусник! Да еще какой! — воскликнул он. — Кровь из носу, если не китобой. Ивица, ты у нас дока, ну-ка, глянь!