Трудно сказать, почему иногда у человека возникает острое желание побыть одному. Я люблю общество. Я люблю быть с семьей, с друзьями, со своими воинами – и, возможно, потому что я так люблю общество, временами мне просто необходимо одиночество. В такие времена я могу спокойно обдумать дела государственной важности. Я – человек и в своей жизни делаю много ошибок. Оставшись один, я могу разобраться в них и решить, как избавиться от их последствий.

Когда я ощущал непреодолимую тягу к уединению, я брал одноместный флайер и улетал в долины давно высохших морей или в другие необитаемые места умирающей планеты. Там я действительно был в одиночестве. На Марсе много таких мест, где не ступала нога человека или о которых знают только зеленые гиганты – кочевники окраинных пустынь.

Иногда я целые недели проводил там в одиночестве.

Я побывал и на озере Корус, и в Золотой Долине, и в обледенелом Окаре… И все же многие районы Барсума я не посещал, хотя это и не удивительно: поверхность Марса на восемь миллионов квадратных миль больше поверхности Земли. На Барсуме нет больших водоемов. Самое большое море находится под землей. Я думаю, вы согласитесь, что шестьдесят пять миллионов квадратных миль – достаточно большая территория, чтобы исследовать ее досконально.

В тот раз, о котором я собираюсь рассказать вам, я полетел на северо-запад от Гелиума, расположенного в восьмидесяти градусах от экватора. Экватор я пересек в точке на тысячу шестьсот миль восточнее Экзума, барсумского Гринвича. К северу и западу от него простирались совершенно неисследованные области, и там я надеялся найти абсолютное одиночество.

Я приземлил флайер на выбранной мною для посадки площади, скрывшись за огромной башней. Выглянув из-за каменной кладки этого строения, я увидел, что красный человек отбивается от зеленых воинов, вооруженных длинными мечами. Однако, несмотря на все его отчаянные усилия, жизнь его висела на волоске. Я от всей души надеялся, что он продержится до моего появления, когда ему на помощь придет самый искусный меч Барсума, обагренный кровью тысяч врагов.

Я решительно устремился ему на помощь, но внезапно передо мной встала стена высотой футов в двадцать. Сквозь узкие смотровые щели я окинул взглядом возникшее препятствие и понял, что здесь где-то должен быть проход, однако пока я искал бы его, этот человек был бы уже мертв.

Металлический звон мечей, тяжелое дыхание, угрожающие крики сражающихся доносились до меня. Я слышал, что зеленые воины требуют от своего противника сдаться в плен, и мог разобрать его презрительные ответы. Мне нравилась его смелость перед лицом неминуемой смерти.

Я прекрасно знал зеленых людей: они непременно постараются взять краснокожего в плен. Пытки доставляли им огромное удовольствие, гораздо большее, чем просто убийство. Мне нужно было действовать быстро и решительно.

Я огляделся. У меня оставался один способ помочь красному человеку. Нужно было запрыгнуть на вершину стены, сориентироваться по обстановке и, если возможно, спуститься вниз, чтобы вступить в схватку с зелеными воинами.

На Марсе существует два типа тотов: небольшие, смирные животные, которых красные марсиане используют для хозяйственных работ, и огромные, свирепые, почти не управляемые животные, которых зеленые люди используют в своей кочевой жизни. Они достигают высоты в десять футов; у них четыре ноги с каждой стороны и плоский хвост, но не сужающийся, как у многих животных, а расширяющийся книзу. Тоты держат хвост вытянутым во время бега. Огромная пасть тота как бы делит голову пополам до самой шеи. Тела у них окрашены на спине в темные цвета, но животы белые. Ноги в верхней части темные, а в нижней – желтые.

Тоты – самые злобные существа из всех, каких я знаю. Они постоянно дерутся между собой и всегда сопротивляются всадникам. Горе тому, кто потерял контроль над животными. Но, как это ни странно, зеленые люди ездят на них без всяких поводьев. К счастью, много лет назад я обучился этому искусству.

Зверь, на котором я скакал, был сущий дьявол. Я ему очень не понравился, возможно, из-за запаха. Он попытался сбросить меня, а затем, когда ему это не удалось, стал запрокидывать назад голову, стараясь схватить меня.

Должен сказать, что существуют два способа подчинения тотов. Когда-то я заслужил одобрение тем, что на глазах зеленых тарков подчинил тотов терпением и лаской. Но в настоящий момент времени на это у меня не было и я с силой ударил тота мечом по голове. Разумеется, плашмя. И так я бил его до тех пор, пока не понял, что он готов смириться. После этого я отдал животному телепатический приказ, и он понесся вперед с огромной быстротой. Это был самый быстрый тот, на котором я когда-либо ездил. Поэтому расстояние между мною и беглецом стремительно сокращалось.

На краю плато, где был построен старый город, беглец остановил своего тота, развернулся и приготовился к бою. И тут мне довелось оценить необычный ум своего животного; без всяких указаний с моей стороны он моментально занял именно то положение, которое давало мне в поединке наибольшую выгоду. Затем он неожиданно бросился вперед и вцепился мощными челюстями в горло животного, принадлежавшего моему противнику, одновременно нанося удары ногами.

Я не мог понять, почему они устраивают такой шум из-за пленника и почему хорцианцы умирают из-за меньшего нарушения. В Гелиуме пленный воин получил бы поддержку, как и пленивший его боец. А если бы воин привел самого Джона Картера, Великого воина Марса, он мог бы получить высокий титул.

– Мой джэддак, – начал Ная Дан Чи, – когда я сражался с шестью зелеными воинами, этот человек, который назвался Джоном Картером, пришел ко мне на помощь. Откуда он появился, я не знаю. Единственное, что я знаю, это то, что когда я вел безнадежный бой с шестью врагами, рядом со мной появился лучший фехтовальщик, которого я когда-либо встречал. Только благодаря ему я остался жив и последний из шести зеленых убийц лежит на дне мертвого моря. Он скрылся бы, если бы Джон Картер не вскочил на тота и не догнал его. Этот человек мог бы уехать, но он вернулся. Он дрался за воина Хорца, он доверился людям Хорца. Неужели мы обречем его на смерть?

Ная Дан Чи замолчал, и Хо Рая Ким посмотрел на меня своими голубыми глазами.

– Джон Картер, своими действиями ты заслужил уважение и симпатию всех жителей Хорца. Ты заслужил благодарность джэддака, – он помолчал, – но если я расскажу тебе нашу историю, ты поймешь, почему я должен приговорить тебя к смерти.

Он снова сделал паузу, погрузившись в размышления.

Мне повезло, что Ная Дан Чи оказался скор на язык. Прежде чем Хо Рая Ким успел что-то возразить, мы уже покинули комнату для приемов и двинулись в подвалы Хорца. Я был рад, что убрался подальше с глаз этого ласкового глубокомысленного тирана. Кто знает, какие соображения пришли бы ему в голову.

Вход в подземелья Хорца оказался в маленьком домике без окон, расположенном возле тыльной стены цитадели. Дверь в подвалы была заперта, и насквозь проржавевшая петля зловеще завизжала, когда два дюжих воина начали открывать ее.

– Там темно, – сказал Ная Дан Чи. – Мы сломаем себе шеи без света.

Ла Соя Вен был добрым человеком. Он послал одного из воинов за факелом и, когда тот вернулся, Ная Дан Чи и я вошли в угрюмую пещеру.

– Подождите, а где ключи от двери? – крикнул Ла Соя Вен.