Наши пути пересеклись в Голубой Комнате трансокеанского лайнера «Хардинг» в ночь Дня Марса — 10 июня 1967-го года. До отправления флайера я в течение нескольких часов бродил по городу, любуясь праздником, заглядывая во всевозможные места и стараясь увидеть как можно больше. Незабываемое зрелище — весь мир от радости сошел с ума. Единственное свободное место в Голубой Комнате было у его столика, где он сидел в одиночестве. Я поинтересовался, могу ли присоединиться к нему, и он, вежливо встав, предложил составить ему компанию. Его лицо осветила улыбка, которая только укрепила мою симпатию, возникшую с первого взгляда.

Мне думалось, что безумный всплеск национального восторга во время празднования Дня Победы два месяца назад никогда больше не повторится, но сегодняшнее сообщение, казалось, произвело еще больший эффект на умы и воображение человечества.

Продолжавшиеся более полувека c 1914-го беспрерывные войны в конце концов завершились полным превосходством англо-саксов над другими мировыми расами — практически впервые с тех пор, как нецивилизованные, в крайнем случае — полуцивилизованные человеческие нации сталкивались в схватках на каждом клочке земного шара. С войной было покончено, решительно и навсегда. Оружие и боеприпасы уничтожили в пяти океанах; оставшиеся воздушные армады сократили и переделали для нужд мирной торговли.

Праздновали люди всех наций — победители и побежденные — настолько все устали от войн. Во всяком случае — они думали, что устали, но так ли было на самом деле? Что они знали, кроме войн? Только самые старые могли поделиться смутными воспоминаниями о мирной жизни, остальные не знали ничего, кроме войны. Люди рождались, жили и умирали в окружении внуков, но тревожные звонки войны беспрерывно звенели в их ушах. Даже если случайно ничтожное пространство их жизни не подмяло обутое в железо копыто войны, где-то все равно беспрерывно шла война — иногда откатывающаяся соленым отливом, чтобы затем нахлынуть с новой силой; пока она не выросла до огромной приливной волны человеческих страстей в 1959-м, захлестнувшей человечество на восемь кровавых лет и схлынувшей, оставляя мир на растерзанной, разоренной Земле.

С тех пор прошло два месяца — два месяца, в течение которых все сущее замерло, проведя временной раздел и переводя дыхание. И что сейчас? У нас есть мир, но что нам с ним делать? Элита мыслями и поступками привыкла лишь к одному состоянию — к войне. В результате — упадок духа. Наши нервы, привыкшие к постоянному напряжению, кричали, сопротивляясь монотонности мира, хотя никто не жаждал возвращения войны. Мы сами не знали, чего хотим.

— Я собираюсь рассказать вам историю, произошедшую в двадцать втором веке. Но мне кажется, лучше начать рассказ с моего пра-прадеда, родившегося в 2000-м году.

Видимо, я не смог скрыть удивления. Он улыбнулся и покачал головой, словно пытаясь найти объяснение, подходящее к уровню мыслительных способностей собеседника.

— Мой пра-прадед на самом деле был пра-правнуком моего предыдущего воплощения, имевшего место в 1898-м году. Женился я в 1916-м. Мой сын Джулиан родился в 1917-м. Я никогда не видел его. Меня убили во Франции в 1918-м — в День Перемирия.

Я снова воплотился в сыне своего сына в 1937-м. Сейчас мне тридцать лет от роду. В 1970-м у меня родится сын. Это сын моего воплощения 1937-го года, а в его сыне — Джулиане 5-м — я вновь вернусь на Землю в 2000-м. Вижу, вы сконфужены, но прошу вас, помните о моем предупреждении — вы должны придерживаться теории, что не существует такой вещи, как Время. Сейчас, в 1967-м, я могу в подробностях пересказать все события моих четырех реинкарнаций — последняя, как я говорил, произойдет в 2100-м. По какому капризу судьбы я пропустил три поколения и почему ничего не знаю о других своих воплощениях — не могу сказать.

Моя теория базируется на том, что я отличаюсь от остальных людей своей способностью рассказать о происшествиях в стольких реинкарнациях. Тогда как они — не могут. За исключением нескольких важных эпизодов из своего нынешнего воплощения. Но, возможно, я и не прав. Я расскажу вам историю Джулиана 5-го, рожденного в 2000-м году, если у вас есть время и если вам интересно. Я расскажу о мучениях в заполненных страданиями днях двадцать второго века после рождения Джулиана 9-го в 2100-м.

Нортон, исполнявший в данный момент обязанности вахтенного офицера, бросился в рубку управления, где располагались контрольные приборы и различные измерительные инструменты. Эта рубка находилась перед машинным отделением и представляла из себя коническую башню, выступавшую над верхней частью корпуса на двенадцать дюймов. Полусфера этой двенадцатидюймовой суперструктуры была разделена на небольшие сегменты толстым кристаллическим стеклом.

Повернувшись, чтобы последовать за Нортоном, я обратился к Весту:

— Мистер Вест, — сказал я, — вместе с мистером Джеем немедленно наденьте на лейтенанта-коммандера наручники. Если он окажет сопротивление, убейте его.

Поспешив за Нортоном, я услышал за спиной всплеск проклятий Ортиса и взрывы его почти маниакального хохота. Добравшись до рубки управления, я нашел Нортона, занятого изучением показаний приборов. В его движениях не было ничего истерического, но лицо его приняло пепельный оттенок.

— Что случилось, мистер Нортон? — спросил я. Но стоило мне только взглянуть на компас, как я уже мгновенно знал ответ, прежде чем младший лейтенант заговорил. Мы двигались под прямым углом к прежнему курсу.

Естественно, все это подробности мы выяснили не сразу, а по мере того, как рос наш опыт. Я систематизировал наблюдения и делал выводы. В нескольких милях от нашего судна лежали живописные холмы, а на заднем плане высокие горы вздымались в облачные высоты. Когда мы смотрели в ту сторону, нам вначале что-то казалось странным, пока мы не поняли, что здесь отсутствует понятие горизонта, и расстояние до наблюдаемого объекта зависит исключительно от фокусировки зрения. Все равно, что находиться в невероятно большой чаше с настолько большими стенками, что верха не видно.

Почву вокруг покрывали различные растения бледной окраски: лавандовый, розовый, фиолетовый и желтый доминировали. В изобилии росла розовая трава, цвета кожи новорожденного младенца, кусты большинства растений-цветов были таких же странных расцветок. Цветы редкой красоты имели зачастую самые сложные формы, огромные размеры и бледные нежные оттенки. Рос кустарник с плодами, похожими на клубнику. Плоды самых разных размеров, форм и цветов росли и на деревьях. Нортон и Джей спорили, какие из них съедобны, но я приказал никому ничего не пробовать до тех пор, пока анализы не установят, какие именно виды не ядовиты.

На борту «Барсума» находилась специальная лаборатория, специально предназначенная для анализа марсианских продуктов растительного и минерального происхождения, ее оборудовали для научного изучения братской планеты. Хотя мы располагали достаточным запасом пищи на пятнадцать лет и использовать лунные ресурсы не было необходимости, я собирался провести химические анализы местной воды, так как воспроизводство жидкости было делом трудоемким, медленным и дорогим. Я намеревался приказать Весту взять несколько образцов воды из реки и исследовать их в лаборатории, а остальным — отправляться спать.

Может быть, правильнее всего было устроить небольшую разведку. Однако я не позволил этого делать, так как мы не спали более сорока восьми часов. Я решил, что нам важнее всего восстановить свои жизненные силы, чтобы быть готовыми ко встрече с этим незнакомым миром. Здесь были воздух, вода и растения — все три необходимых условия для возникновения животной жизни, и я рассудил, что животная жизнь почти наверняка развилась внутри Луны. Но если она существует, то может достигать очень высокой степени развития, и нам для самозащиты придется напрячь все свои силы. Было решено, что каждый из нас должен хорошенько выспаться, прежде чем покинуть безопасное пространство «Барсума».

Пока мы наблюдали проявление животной жизни в виде низшей формы — рептилий или насекомых. Видимо, лучше будет назвать это летающими рептилиями — каковыми они, как выяснилось позднее, и оказались. Жабоподобные существа с крыльями летучих мышей порхали в лесу среди мясистых листьев, издавая резкие крики. В траве, рядом с судном, мелькнуло еще одно существо. Эот убедило нас в том, что могут встретиться и иные формы жизни. Виденное нами существо удалось хорошо рассмотреть. Оно напоминало пятифутовую змею с четырьмя лягушачьими лапами и острой головой с единственным глазом в центре лба. Его лапы были короткими, поэтому, двигаясь по земле, оно ползло, подобно змее, одновременно отталкиваясь лапами. Мы наблюдали, как оно добралось до ручья и нырнуло, исчезнув в глубине.

Первый же взгляд на этих существ подтверждал, что они, вне всяких сомнений, были четвероногими людьми. Крайне широкие лица — намного шире любого человеческого лица, когда-либо виденного мною, — в профиль напоминали древних североамериканских индейцев. Их тела покрывали одежды с короткими шатнинами, доходящими лишь до колен. Верх одеяний и низ штанин украшал геометрический рисунок. На груди каждого красовался сдвоенный ремень, соединенный с ремешком, проходящим сзади. Все это весьма напоминало сбрую земных лошадей. Там, где ремни пересекались, был маленький круглый орнамент, а там, где сбруя шла вперед, к вороту, на груди красовался большой круглый орнамент, соединяющийся с ремнями. Небольшие ремни, прикрепленные к орнаменту с левой стороны, поддерживали ножны, в которых находилось нечто вроде ножа. А справа, в чехле, находилось короткое копье, украшенное двумя орнаментами и очень похожее на карабин, который некогда состоял на вооружении земной кавалерии. Копье было около шести футов длиной, довольно простой формы и оканчивалось остро заточенным с одной стороны наконечником; вторая сторона наконечника отходила от копья под прямым углом.

На мгновение мы застыли, рассматривая друг друга и, судя по их виду, они также заинтересовались нами. Потом я обратил внимание, что они смотрят нам за спины, по направлению к реке. Я машинально обернулся и вдалеке, за редким лесом, увидел приближающееся к нам облако пыли. Я обратил внимание Ортиса на это явление.

— Подкрепление, — сказал я. — Вот, почему это существо кричало. Думаю, нам следует пробиться через этих пятерых, пока не прибыли остальные. Но сначала мы попробуем подружиться с ними, а если попытка закончится неудачей, нам придется с боем пробиваться к кораблю.

Я двинулся по направлению к пятерке, улыбаясь и подняв руку вверх. Иного способа убедить их в наших дружественных намерениях не существовало, и я это знал. Одновременно я произнес несколько фраз по-английски дружелюбным успокаивающим тоном. Прекрасно сознавая, что мои слова не имеют для них никакого значения, я надеялся, что они поймут мои намерения по интонации.

Тут же одно из существ повернулось к остальным. Мы с удовлетворением отметили, что они тоже умеют говорить. Затем существо обратилось с речью ко мне. Естественно, его слова ничего не обозначали для меня. Но если он не понял моих жестов, то трудно было не понять жест, сопровождающий его речь: существо поднялось на задние лапы и быстро выхватило передними копье и зловещего вида меч или кинжал с коротким лезвием. Его спутники, заорав, последовали его примеру, и мы с Ортисом оказались перед орущими существами, наставившими на нас оружие. Их лидер произнес какое-то слово, которое я воспринял как приказ оставаться на месте и остановился.