Тысячи километров от подмосковных лесов до фашистского логова — рейхстага прошел по трудным дорогам войны 420-й отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион. Расчищая продвижение родной пехоте, воины этой части метким огнем пушек уничтожили не один десяток вражеских танков, самоходных и противотанковых орудий, пулеметных гнезд, сотни гитлеровцев. О мастерстве, стойкости и мужестве солдат, сержантов и офицеров дивизиона, командовать которым автору довелось в боях за освобождение Латвии и Польши, а также при разгроме фашистских войск на Одере и в Берлине, написаны эти воспоминания.
Между боями — о боях
Середина марта 1945 года. Восточная Померания. Впереди — Одер, до него не более сорока километров. Позади — многодневный напряженный марш с берегов Балтики. Ранним вечером 420-й истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион 207-й Краснознаменной стрелковой дивизии, свернув с дороги, сосредоточился в густом сосновом бору западнее немецкой деревни Геллен. Лесная тишина тотчас наполнилась голосами, тихим журчанием моторов: батареи выбирали места на ночлег. В гуще деревьев царил полумрак, тянуло прохладой. Терпко пахло смолой, перепревшими листьями. Умудренные боевым опытом, артиллеристы умело и расчетливо устанавливали автомашины и пушки, чтобы в случае тревоги быстро, без особых хлопот выбраться на дорогу. Задымили походные кухни: повара во главе со своим шефом ефрейтором Ф. Доновым начали готовить ужин.
Я и начальник штаба дивизиона капитан В. Ф. Братчиков, только что возвратившийся из дивизии, разложили карту и принялись наносить районы расположения штаба соединения, артиллерийского и стрелковых полков, дивизионных тылов. Вся карта этого района была залита зелеными пятнами лесных массивов, по западному краю которых с севера на юг пролегала асфальтированная дорога. Тут и там пестрели синие кляксы больших и малых озер. На запад от шоссе до самой голубой ленты Одера тридцатикилометровой полосой раскинулись поля, темнели редкие многоугольники небольших населенных пунктов. Только в одном месте, неподалеку от реки, паутиной распластался город Кенигсберг-на-Одере.
Орудуя карандашом, Братчиков докладывал, что в штабе артиллерии дивизии, расположенном в Геллене, приказали устраиваться основательно, так как стоять на подступах к Одеру будем долго. Через два дня начало боевой учебы. Приказ об этом получим сегодня. Основное содержание его заключается в том, что части соединения после пополнения должны форсировать Одер, а затем наступать на запад, быть может, даже на Берлин...
— Ну что ж, — заметил я, — задача пока не очень определенная, но нас и это устраивает: после нелегкого напряженного марша люди порядком устали и отдохнуть им не лишне.
Покончив с делами, поужинали. Капитан Братчиков снова подошел ко мне:
На Одере
На главной линейке выстроился личный состав части. Я объяснил цель нашего пребывания под Гелленом: усиленная боевая и политическая подготовка к предстоящему форсированию реки Одер, к бою на противоположном берегу. Сказал и об огромных трудностях, с которыми столкнется дивизион при выполнении этой задачи.
Замполиту выпало сообщить более приятную новость: под конец своего выступления он доложил, что сегодня у нас выступит армейский ансамбль песни и пляски.
Бойцы расходились шумно, в приподнятом настроении. Тотчас во всех уголках лагеря начались приготовления к встрече с представителями фронтового искусства.
И вот в сосновом бору раздались аплодисменты. Один из артистов мастерски прочитал отрывок из поэмы Пушкина «Полтава». Потом артисты пели «В землянке», «Вася, Василек», «На солнечной поляночке», «Смуглянку». Девушки и парни станцевали гопак и несколько других народных танцев. Концерт закончился исполнением частушек и песен на темы политической сатиры. Их пели девушки нашего дивизионного ансамбля вместе со старшиной Воскресенским. Особенно запомнились куплеты «Сверхкапутной», высмеивающей объявленную Гитлером сверхтотальную мобилизацию: