Затевая открыть кооператив, Борис Фришман полагал, что сможет скопить кое-какой капиталец. Вместо этого он приобрел постоянную головную боль, страх до холодного пота и повседневную усталость. Даже название кооператива — «Сатурн», придуманное юристом, готовившим документы для исполкома, начало раздражать Фришмана, хотя до недавних пор такие мелочи его совершенно не волновали.

Семья Фришмана — он сам, жена и трехлетняя дочь жили в достаточно просторной по нынешним временам двухкомнатной квартире, записанной на имя жены, на тихой улочке в центре Гурьева.

Доставшийся главе семьи по наследству от рано умерших родителей дом подолгу пустовал и к моменту выхода в свет Закона о кооперации основательно пообветшал. Со стороны пустыря у облупившегося забора, ограждавшего дом, расторопные соседи устроили свалку, а с другой сквозь расшатанные прогнившие доски ограды частенько доносились пьяные песни — недавно вернувшийся из заключения в объятия к престарелой матери волосато-татуированный сынок с приятелями будоражили слух соседей фольклором:

— Зимой в тайге балдоха светит, но не греет…