В книгу вошли повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска, о том, как они ведут борьбу с правонарушителями, со всем тем, что мешает советским людям жить.
Произведения, включенные в сборник, дают яркое представление о нелегкой, но интересной работе следователей, инспекторов, рядовых работников милиции, людей смелых и мужественных. В столкновении с преступниками они нередко жертвуют собой, чтобы защитить человека, спасти государственные ценности.
Книга рассчитана на массового читателя.
Анатолий Безуглов, Юрий Кларов
Дело о поджоге
1
Словно повинуясь приказу, я заставил себя открыть глаза и понял, что проснулся от звуков включенного радио. Точно так же на меня действовал ночной телефонный звонок, даже тихий, едва слышный из-под наваленных на аппарат подушек. Жену, спавшую очень чутко, он не будил, а я, умевший спать при любом шуме, мгновенно протягивал руку к трубке: «Белецкий слушает». Риту это всегда удивляло. Но ничего странного тут не было — условный рефлекс, одна из привычек, выработанных службой в уголовном розыске. Их было много этих привычек, может быть, даже слишком много…
В комнате было темно. Темнота и приглушенный ею голос диктора:
— «Еще не добит классовый враг. Мы будем охранять жизнь наших вождей, как знамя на поле битвы. Их жизнь принадлежит не только им, она принадлежит всей стране, рабочему классу Советского Союза и всего мира…»
Москва прощалась с Кировым…
Я нащупал лежавшие, как обычно, на стуле возле кровати папиросы. Закуривая, при свете спички посмотрел на часы: было десять минут седьмого. От первой глубокой затяжки голова закружилась. И точно так же плавно закружились, набегая друг на друга, суровые слова диктора: «Карающая рука пролетарского правосудия размозжит голову гадине, отнявшей у нас одного из лучших людей нашей эпохи».
2
Алексей Фуфаев работал в инспекторской группе управления милиции около года. Но я его знал раньше. Познакомила нас Рита, которая всегда была окружена шумной компанией шкрабов
[4]
и печрабов
[5]
. Фуфаев, правда, ни к тем, ни к другим никакого отношения не имел. Но Рита, как выяснилось, работала с ним когда-то в Ленинграде — то ли в подотделе искусств, то ли в редакции молодежного журнала «Юный пролетарий». Кроме того, по словам Риты, Фуфаев хорошо пел старую комсомольскую песню «Нарвская застава, Путиловский завод — там работал мальчик, двадцать один год…».
— В общем, ты с ним сойдешься, — сказала она и для чего-то добавила: — Его у нас Алешей Поповичем называли…
С Фуфаевым мы так и не сошлись, но в управлении встретились как старые знакомые. А прозвище Алеша Попович с моей легкой руки за ним закрепилось надолго. Его так называли все, начиная от помощника оперуполномоченного и кончая начальником уголовного розыска Сухоруковым.
Широколобый, беловолосый, с наивно-хитроватым взглядом почти прозрачных голубых глаз и мощными покатыми плечами, он действительно походил на Алешу Поповича, каким его изображали на лубочных картинках. В его густом и напевном голосе тоже было нечто былинное.
Работоспособности Фуфаева можно было лишь позавидовать. Не только одна, но даже несколько бессонных ночей подряд на нем не сказывались. Вот и сейчас он выглядел совершенно свежим и бодрым, как после длительного спокойного сна.
3
Приметы эпохи видны в вестибюле любого учреждения. Здесь легко разглядеть характерные черточки быта, психологии, интересов, вкусов. И, должен сказать, образ моего современника, который отражался в вестибюле Московского управления милиции тридцатых годов, мне нравился. Нравилась его целеустремленность, бескомпромиссность, мозоли от строительства «крупнейшей в Европе Днепрогэс» и «лучшего в мире Метрополитена». Мой современник не сомневался в своем праве перекраивать жизнь и презирал всякие трудности. Да и какие трудности могли помешать ему, сочетавшему русский революционный размах с американской деловитостью?!
Революция победоносно завершена. С голодом, разрухой и безработицей покончено, успешно осуществлены индустриализация и коллективизация. Нэпманам — крышка. Кулачеству как классу тоже крышка. Надо только работать, работать и работать. «Наш паровоз вперед лети, в коммуне остановка…» И паровоз стремительно мчался вперед. Его бег ощущался в лозунгах и в плакатах, висевших у входа в учреждение.
Стенгазета «Милицейский пост» висела рядом со столиком вахтера, круглолицего, спортивного вида парня. Материалы стенной газеты постоянно обновлялись. Когда я первый раз видел газету, передовая была посвящена итогам 1934 года. Теперь вместо нее в черной рамке были фотография Кирова и правительственное сообщение о его убийстве…
Когда я поднимался по лестнице, меня окликнул Эрлих. Старший оперуполномоченный был ниже среднего роста — «карманный мужчина», как говорила моя секретарша Галя, — но держался прямо и поэтому издали казался высоким.
— Очень кстати, а то я договорился о встрече с Шамраем, — сказал он, пожав руку и подарив мне свои обычные полпорции улыбки.
4
Сухоруков позвонил мне после девяти. Просил зайти.
— Ну-ну, рассказывай, что там Русинов накуролесил.
— Насколько мне известно, ничего, — ответил я, садясь за столик, приставленный к столу Сухорукова.
— Дело Шамрая не в счет?
— По-моему, нет.
Сергей Высоцкий
Наводнение
1
Рано утром подполковнику Корнилову позвонил домой старший лейтенант Алабин из Василеостровского угрозыска.
— Что у тебя там, Вася, стряслось? — ворчливо спросил Корнилов. — Не дашь хорошему человеку кофе попить…
Алабин несколько лет проработал вместе с Игорем Васильевичем на Литейном, в Главном управлении внутренних дел, и Корнилов считал его своим учеником. Он сам и выдвинул Алабина в заместители начальника угрозыска района.
— Товарищ подполковник, вы извините, что беспокою. Но тут у нас такое дело…
— Давай выкладывай, — поторопил Корнилов. — Виниться потом будешь.
2
Корнилов понимал, что находка Кости Горюнова может привести к успеху. К быстрому успеху… А вдруг мальчишка ошибся? Мало ли бывает случаев, когда и взрослые ошибаются в такой драматической обстановке! И тогда пропали даром усилия многих людей, упущено время… Но никакой другой серьезной зацепки в этом деле не было, и Корнилов решил: надо рискнуть. И следователь Аверин, ведущий дело о нападении на кассира, тоже считал, что надо рискнуть — довериться наблюдательности мальчика.
Но прежде чем разыскивать продавщицу, торгующую книгами на снимке из альбома, Игорь Васильевич решил поехать еще раз на место происшествия.
…Он медленно шел по Тучкову переулку, еще и еще раз стараясь мысленно воспроизвести картину преступления. Вот здесь, вдоль стены церковного дворика, по старинному тротуару из щербатых известняковых плит шла кассирша со стороны Среднего проспекта. Преступник шел ей навстречу. И поэтому вахтер, видевший кассира из окошка проходной, не разглядел лица преступника. Да, собственно, он ничего не разглядел… Не запомнил ни одежды, ни роста нападавшего. Вот и сейчас, долго и внимательно разглядывая несколько фотографий из альбома, среди которых было фото с преступником, вахтер покачал головой:
— Нет, не припомню. — И, виновато посмотрев на Корнилова, добавил: — Не могу узнать, спину только и видел.
А мальчишка узнал…
3
Ровно в двенадцать Корнилов уже сидел в своем кабинете. Варвара, секретарь отдела, своей обычной скороговоркой перечисляла всех, кто приходил или звонил в его отсутствие.
— Из «Вечернего Ленинграда» звонили. Заместитель редактора. Ждут статью ко Дню милиции. Говорят, вы их подводите. Ведь обещали. Шефу будут жаловаться… Два раза из Выборга Зайцев спрашивал. Наверное, что-нибудь срочное. Соединить?
— Ни с кем не соединяй, — сказал Корнилов. — До двух часов.
— И с «Вечеркой»? — удивилась секретарша.
Игорь Васильевич замотал головой.
4
Некоторое время Корнилов сидел молча, не в состоянии отделаться от какого-то противного, угнетающего чувства бессилия. Как мало потребовалось для того, чтобы эта красивая, неглупая девушка оказалась замешанной в преступлении! Новое колечко, модное платье…
Он вдруг подумал о том, как воспримут арест Прошиной ее подруги по работе, как будут они сидеть, перешептываясь, в суде, удивляясь, что дружок, которого она выдавала за артиста, оказался матерым преступником.
«Стоп, спокойно! — остановил Корнилов сам себя. — Эдак можно далеко зайти… Дело, дело не ждет!»
Он позвонил следователю, рассказал о признании Валентины Прошиной.
— Надо просить у прокурора ордер на арест. Как минимум, пахнет укрывательством. А может быть, и соучастие, — сказал Аверин и поинтересовался: — Кто Самарцевым занялся?