Пиво было холодным, день жарким, кафе уютным, книга интересной. После проведения зачета у студентов, я поджидал своего приятеля в кафе, и чтобы скоротать время до встречи, взял в университетской библиотеке произведение классика советской фантастики. С детства, со времён веры в «светлое будущее», я не перечитывал этого автора. И неожиданно, также как в счастливом вчера, увлекся жизнью героев идущих по лезвию меча. Язык автора был великолепен, сюжет романа захватывающим.

Страницы шелестели, время летело незаметно, пиво уже стало теплым, а я все шел с героями романа по России, Индии, Африке.

— Романы почитываем? — спросил подошедший приятель и, взяв у меня книгу, посмотрел на обложку, — О! Знакомый автор. Ну и как тебе советская фантастика?

— Замечательно!

— Жизнь автора намного фантастичнее и интереснее, чем любой из его романов, — ухмыльнулся мой приятель, присаживаясь за столик, — Вот уж точно, не в сказке сказать, не пером описать.

— Уф! Какая жарища! Попей пивка холодненького, — предложил мне приятель, вернувшись из бара и выставив на столик бутылки с холодным, запотевшим, пивом.

— Лучший напиток в жару, это горячий чай, желательно зеленый, — машинально заметил я, и без перерыва продолжил прерванный разговор, — Я не верю, что он, — я похлопал по обложке книги, — был иностранцем и разведчиком. Можно прекрасно изучить язык, свободно на нем говорить, но так великолепно писать повести и рассказы на русском языке, иностранец не в состоянии.

— Ты почти дословно повторяешь слова моего первого начальника, — засмеялся приятель, отхлебывая пива, — он тоже не поверил, что твой подзащитный иностранец. Только наши эксперты установили, что тексты написаны не уроженцем России, а иностранцем. Что касается того, что может, не может, то английский писатель Джозеф Конрад, был поляком, родился в Польше, в детстве жил в Российской империи, а книжки сочинял на английском языке и очень неплохо у него получалось. Пушкин, Лермонтов, Толстой свободно писали стихи и прозу на французском языке. Экспертная группа, составленная из филологов и психологов, дала однозначное заключение. Стиль мышления, метод и логика изложения, принадлежит человеку англосаксонской культуры.

— И вы, основываясь на этой спорной экспертизе, туфте, проще говоря, установили, что он, шпион? Это же ерунда!

— Вовсе нет, эта экспертиза была только одним из доказательств, там много еще много других фактов было. И все они неопровержимо доказывали, что Антон Иванович Ефимов, был профессиональным разведчиком и работал против СССР.

— Это прачечная? — спросил по телефону голос с характерным акцентом.

— Нет, вы ошиблись номером, это квартира, — ответил на другом конце линии невидимый собеседник.

— Оу! Прошу прощения, — извинился голос с англоязычным акцентом, и в трубке послышались короткие гудки.

Дежурный офицер на станции прослушивания КГБ, сделал отметку в журнале.

— Лешенька, ты уже с работы пришел? — молодая женщина, подошла к мужу и поцеловала его, — сейчас поесть разогрею, а ты пока умойся.

Пока мужчина плескался в ванной, жена, разогревая ужин, продолжала болтать, — представляешь, мне удалось достать последнее издание сочинений Ефимова, ты ведь любишь фантастику. Вот поужинаешь, а потом я тебе покажу. Правда он замечательно пишет!

— Замечательно, — согласился муж, выходя из ванной, — умница ты моя! — и потянулся к жене.

— Не сейчас, — засмеялась женщина, уклонясь от супружеских объятий, — сначала покушай, а то снова разогревать придется. Боже мой! Какое счастье, что ты в техническом отделе служишь, — продолжила разговор она, — а не оперативный работник. Представляешь, Зоя с мужем разводится!

— Это еще почему? — удивился муж, усаживаясь за стол, — Такая красивая пара. Он перспективный работник, капитана досрочно получил, она в аспирантуре учится, квартира, деньги, все есть. О, ты мои любимые котлетки приготовила. Молодец! От лица службы объявляю благодарность.

— Вы здоровы? — спросил его, начальник отдела.

— Да. — Он стоял в кабинете и смотрел на своего руководителя, который вальяжно расселся за казенным столом.

— И голова не болит? Рычать, кусаться, пока не тянет? — продолжал спрашивать полковник, лицемерно — участливым голосом.

— Нет, не болит и не тянет.

— Значит, еще есть надежда на ваше возвращение к нормальной жизни, — прежним лицемерно участливым тоном продолжил разговор, полковник, тоже мне доктор Айболит, в погонах, — вот только мне кажется, что вас пора отправить к психиатру на обследование. Только человек с нездоровой психикой может сочинить такую ерунду, — начальник потряс листами с его рапортом.

— Вот, собственно говоря, и все, — Торшин откинулся на спинку пластмассового кресла, — дальше уже не так интересно. Ефимов в тот же день скончался, остановилось сердце. Уверяю тебя, мы здесь не причем, думаю, он сам его остановил. Кстати у него в романе «Время буйвола», методика остановки сердца, частично описана. Дальше уже «пена» пошла. У него дома провели обыск, ничего существенного не обнаружили. Искали его связи и агентов, еще два года.

— Ну и как, нашли? — поинтересовался я.

— А вот этого я тебе не скажу, — подмигнув мне, ответил Торшин.

Солнце уже не так палило, но вечер не принес прохлады, раскаленная земля отдавала накопленный за день, жар. Кафе, где мы сидели, наполнилось молодежью. Студенты, смеялись, болтали, пили пиво, флиртовали. Гремела музыка, и я почувствовал свою неуместность на этом празднике жизни.

— Жизнь продолжается, — кивнув на самозабвенно целующуюся за соседним столиком парочку, заметил я.

На кафедре столичного университета, доктор исторических наук, профессор, и мой научный руководитель, раскатал представленную диссертацию как «бог черепаху». Уязвленный своей научной несостоятельностью, я стал дерзить.

— Вы просто не хотите, посмотреть на заявленную тему, под иным углом зрения, — заявил я корифею исторической науки, — у вас шоры на глазах.

— Ну-ка, ну-ка, — подбодрил меня корифей, — снимите с меня шоры, любезный.

— Говоря о монголо-татарском нашествии на русские княжества, татар, традиционно в русской, советской и современной истории, мажут исключительно черной краской, и города они выжигали, и пленных в рабство угоняли, и вообще исчадия ада. А если взять русские летописи до монгольского периода, то любой непредвзятый человек, легко убедится, что русские князья в захвате чужих земель и междоусобицах, применяли такие же приемы, и грабили и жгли, и соплеменников в рабство брали, а потом продавали их и оптом и в розницу. Даже пресловутая ордынская дань, о которой наши историки и писатели льют горючие слезы, составляла всего десятину от имущества, а природные «Рюриковичи» русские князья, налогов драли с податных сословий побольше чем, ордынские ханы, а за неуплату и имущество отбирали и пороли, и в рабство обращали, не церемонились. Все это в летописных источниках есть, — я сел на любимого исторического конька и поехал, и понесся, по весям нашей истории, как саблей махая цитатами из русских летописей.

— Вы, еще скажите, что завоевание, русских княжеств, было благим делом, — поддел меня корифей.