Войны между Грузией и Россией не будет.

Причина проста — сравните выгоды от балансирования на грани войны, ставшего основным занятием всего мира, и от настоящих боевых действий, которые в современном мире чаще всего кончаются ничем. Пора уже осознать это отличие новых войн от старых — последней традиционной войной в истории была вторая мировая.

Современный мир имеет такую особенность. В нем есть мировой жандарм. Лично я не так уж возражаю против его наличия — по крайней мере есть с кем соревноваться. Этот мировой жандарм сам уже вляпался в несколько тяжелых локальных конфликтов, но остальным мешает следовать своему примеру. У Америки пока еще достаточно инструментов влияния, чтобы сделать невозможным полномасштабный военный конфликт России с Грузией (он мог бы увенчаться быстрым крахом Саакашвили). Грузия — не Чечня. Для затяжной войны слабейшей стороне нужно достаточное количество фанатиков и смертников — в Грузии их не наблюдается, да и с пассионарностью там плоховато после десяти лет неразберихи и полунищеты. Воевать по-настоящему — совсем не то, что устраивать бескровную революцию роз против почти не сопротивлявшегося Шеварднадзе. Грозную риторику в Грузии любят, а с морально-политическим состоянием личного состава там дело обстоит похуже, чем у нас. Так что война закончилась бы очень быстро, именно потому никто в ней не заинтересован. Обычно-то войны завершаются присоединением чужой территории, порабощением населения, дележом контрибуции, но уже и первая мировая доказала, что это финал обманчивый. Полное порабощение невозможно — не средние века. Всякая война плодит только мстителей и не решает ни одного вопроса.

Зато балансирование на грани войны — чрезвычайно плодотворная вещь. Это неограниченное пространство для шантажа, интриг, самоутверждения, обмена виртуальными ударами вроде запрета на их вино или ареста наших офицеров. Ясно было, что и офицеров придется выпускать, и шпионство за людьми с грузинскими фамилиями неосуществимо, потому что слишком смешно и обременительно. Но выпуск пара, взаимное запугивание, компенсация долгого национального унижения (а и у русских, и у грузин есть ощущение некоей униженности после долгих лет бурного распада) — все это присутствует в избытке и ничем не кончится. Есть целая культура взаимного провоцирования, постановки оппонента в смешное положение, доведения до кипения — Карлсон называл совокупность этих процедур низведением и укрощением, но и Карлсон понимал, что прямой конфликт с фрекен Бок ему невыгоден.