1576 -1579 годы

Пенелопа Деверо смотрела из окна на Темзу, покрытую белесой пеленой лондонского смога. В это мартовское утро на реке было лишь несколько барок под парусиновыми навесами да одна лодка, но и эти суденышки, несмотря на немногочисленность, казались тринадцатилетней девочке, выросшей в стаффордширской глуши, городскими достопримечательностями.

Мелодичный голос матери заставил ее обернуться.

– Пенелопа, я хочу с тобой поговорить. И не сутулься, пожалуйста. Когда же вы с Робином от этого отучитесь?!

– Я слушаю, мамочка.

1581 год

К тому времени, как Пенелопе исполнилось восемнадцать, у нее появилась привычка говорить, что она так и умрет старой девой. В шутку, конечно. Она могла позволить себе смеяться над такими глупостями, поскольку слыла признанной красавицей. Ей очень нравилась та власть, которой она обладала почти над каждым встретившимся ей молодым человеком. Но преклонение перед красотой и предложение руки и сердца – это две разные вещи. Немногие из знакомых ей мужчин имели возможность и хотели жениться на юной леди с таким незначительным приданым.

Она находилась при дворе, вверенная заботам своей тетки, леди Лейтон, и принимала участие в празднествах, организованных по случаю прибытия особого посольства короля Франции. Кульминацией празднеств стал рыцарский турнир, ристалищем для которого были выбраны окрестности дворца Уайт-Холл.

Перед турниром дворцовый двор был подобающим образом украшен, в особенности галерея, с которой должна была наблюдать за турниром королева. Лондонцы, пришедшие пораньше, чтобы занять самые лучшие места, глазели на галерею с терпеливым ожиданием. Наконец на прежде пустой трибуне началось какое-то движение – стремглав пронеслись двое слуг, неся подушки; прошли лорд-гофмейстер, ведавший хозяйством королевского двора, затем несколько, лейб-гвардейцев, и вот сопровождаемая всем своим двором, появилась королева. Ей было уже сорок восемь лет – этой женщине с бледным острым лицом, обрамленным рыжим париком, женщине, усыпанной драгоценностями и золотом. На первый взгляд все в ней было фальшиво. И все же – возможно, тут играла роль сила ее характера – каждый, кто видел ее, присоединялся к общему мнению о ее неувядающей красоте.

Королева заняла свое место, ее примеру последовали придворные, начавшие устраиваться на скамьях. Пенелопа осмотрелась, поправила украшенный перьями капор и расшитый серебром подол платья. Она была довольна собой: ее лицо и фигура были безупречны, ее бы заметили в любом обществе. А ее золотистые волосы вместе с темными глазами имели свое, особенное очарование, перед которым невозможно было устоять. Половина придворных, которым полагалось не спускать глаз с королевы, в действительности глядели на ее юную кузину. Пенелопа впитывала теплую волну всеобщего восхищения – это было новым для нее ощущением, к которому она еще не совсем привыкла. Девушка еще не понимала, что природа подарила ей нечто, чем обделила большинство других женщин. У королевы, несмотря на все ее притязания, не было этого и в помине. Всю жизнь, где бы ни появлялась Пенелопа, все будут отдавать дань истинной красоте.