Хорошее утро сегодня! Жарко, но не душно — лето на исходе, наступает бархатный сезон. Сергей вышел на веранду, оглянулся, потянулся, ноздри затрепетали, втягивая ароматы. Цветения никакого нет, но лето само собой умеет пахнуть по-особому. Молодежь сокрушается в последние дни каникул, спрашивая себя, как можно было три месяца так бездарно про… нестись… Сергей никогда не задавался таким вопросом, даже будучи молодым. Вот только, пожалуй, под конец сезона уже хотелось следующего. Летом мечтается, чтобы поскорей спала жара, осенью, чтобы грязь сковало морозом, в конце зимы грезится о буйной зелени весны, а в мае желаешь отогреться летом. И так всю жизнь.

Он спустился по крыльцу, походя погладил собак. Улыбка на его лице слегка прикрывалась двухнедельной щетиной. Сергей надел клетчатые шорты и серую футболку — и то, и это болталось на худом теле. На плече коричневый рюкзак, голову бережет шляпа. Да-да, самая настоящая шляпа с широкими полами и тоже серого цвета. Без шляпы никак нельзя в такую жару, да и не по статусу ему — без шляпы. Дорожка из щебня привела к сарайчику, к стене которого небрежно прислонен велосипед. Отличное время для поездки! Ветра нет, пыли тоже, прохожих мало — жарко все-таки. Можно даже в кафе заехать по пути — пропустить кружку-другую пива, поболтать с официантками… Сергей поглядел на небо. Небольшая тучка скрыла солнце. Он нахмурился. Какая-то ровная тучка — идеально круглая. И опускается к нему очень быстро.

С неба пыхнуло потоком раскаленного воздуха, аж листья с акации посрывало. «Тучка» вблизи выглядела шарообразным клубком тумана, слегка мурлычущим изнутри. Само собой, Сергей прекрасно знал, что никакая эта не тучка. Это — летающая тарелка.

Чего-то сверкнуло, туман в мгновение ока разогнало теплым воздухом, видны два раструба на серебряном металле, что генерировали этот пар. Летающая тарелка на четырех смешных ножках, не очень-то и большая — метра четыре в диаметре. Половина крыши стеклянная, там кабина пилота с сотней кнопок и десятком рычагов. Оперирует всем мужик с довольной, но болезненной рожей. Высокий, крепкий, одет в старые джинсы и клетчатую рубашку, рукава закатаны до локтей, на голове короткий ежик седых волос и защитные очки прикрывают лоб. Лицо неестественно бледное и вообще выглядит мужик нездорово — цветом тела напоминает мертвеца. А синяки под глазами, наверное, сантиметров пять! Вернее — под глазом. Левый — обычный карий глаз, а вокруг второго на глазнице металл, посредине которого алым светом горит стеклянный глаз. Почти как у терминатора. И, кстати, как у терминатора же правая рука — отрезана по самое плечо, вместо нее металлическая культя, точно повторяющая человеческий скелет. За суставы выступают маленькие шарниры, кости — плунжера или штока, или что-то типа цилиндров, жужжат сервоприводы, заставляющие культю двигаться, им подвывают маленькие гидравлические насосы, а на самом плече аккуратная коробочка, скрывающая блок автоматики. Из нее тонкий провод скользит по шее и входит прямиком в седой затылок. Мужчина нажал металлическим пальцем какую-то кнопку на невидимой Сергеем панели, крыша тарелки поднялась, а у нижней части, будто язык, вывалился трап. Каждая ступенька трапа стилизована логотипом Эрва — петлей висельника.

— Привет, Серый! — крикнул мужчина из летающей тарелки слегка хриплым голосом. Он легко спустился по трапу и встал возле калитки. — Защита тут же у тебя какая-то должна быть?

Виталий проснулся очень рано — часы с фосфорным напылением на цифрах показали ровно четыре ноль-ноль. Его разбудил кошмар. Этот сон преследовал его довольно давно, он уже привык к нему и, проснувшись, тут же забывался сном опять. Но не сегодня. Вот уже полчаса пронеслись, а сон не идет. Виталий, впрочем, привык и к этому. С возрастом не получается напитаться сном, как в молодости. Восемнадцатилетний Виталий спокойно мог спать десять часов, пятидесятилетний редко домучивал семь.

Стопы нащупали тапочки, Виталий не стал включать свет — в комнате и без настенного бра светло. Легкая тревога заползла под пижаму, кожа покрылась мурашками. Шторы большого окна распахнуты, за стеклами, поливая зеленые деревья ласковым светом, висит Луна. Возможно, потому что она низко к горизонту, Луна кажется больше. Или не кажется. Виталий мог поклясться, такой большой Луны он не видел никогда. Она не полная, где-то две трети диска. Светит. И немного тревожит.

Он встал и подошел к окну. В мозгу всплыли детали кошмара. Огромная воронка в земле, источающая жар. Летающие над ней туши быков, медленно превращающиеся в пепел. Манящий аромат жареного мяса — на всю жизнь он запомнил тот запах. Запах и вкус слюны с кровью, что выделяется поперек желания. Но еще Виталий никогда не забудет и страх, которым веяло от красного диска посредине бескрайней тайги. Ведь только Кирюха тогда сумел преодолеть страх и поползти дальше.

Он встряхнул головой, отбрасывая воспоминания. Надо чаю заварить. Кисть с силой щелкнула по выключателю, лунный свет отступил из помещения, его прогнало сияния лампы накаливания. Виталий поставил чайник, вскрыл пачку с чаем, пакетик уютно лег в чашку. Чайник зашипел.

Виталий вздрогнул. Кухня однокомнатной квартиры близко к прихожей, старая деревянная дверь в кожаной обивке совсем не изолирует звуки с лестничной клетки. Из-за двери отчетливо послышались шаги. Стук туфель о ступени. Второй этаж, пятьдесят восемь ступеней. Несколько капель пота проступило на лбу. «Ко мне», — подумалось почему-то. Хотя, с чего бы это? Почти пять утра, рабочий день, почему именно к нему? И, тем не менее, под аккомпанемент шипения чайника, утреннюю тишину резко прервал звонок в дверь. И, словно контрольные выстрелы, три удара по кожаной обивке двери.

Вадим вздрогнул — нажатие кнопки старого звонка на деревянной калитке отозвалось звонким собачьим лаем изнутри и отдаленным кукареканьем петуха где-то вдали. Он отпрянул было, но любопытство взяло: поглядел в щель забора. Что там за зверь так громко… а, да тут и не зверь — зверёк. Собачка пугала голосом, но не устрашала видом: старая потрепанная дворняга. Смотрит не зло, скорее весело, гавкает больше по долгу службы, чем от неприязни.

— Хозяева! — позвал Вадим. — Хо-озя-я-е-ева! Окэ, окэ, не надо так, собачка, стопэ! Хозя-яе-ева-а!

Собака залилась сильнее. Вадим поправил сумку на плече, пальцы тронули карман джинсов, привычно нащупывая айфон, но тут по занавеси в окошке дома пробежала волна. Телефон натянул ткань джинсов — казалось, порвет, Вадим поморщился, вспоминая, как неудобно с ним ехать за рулем. В летней кухне деревянного домика чего-то затрещало, зазвинело. Вадим бегло обратил внимание: синяя краска домишки полопалась, серое дерево обнажилось. Над домом нависли три ореха, один уже засохший грозил завалиться на хату. Сквозь них, словно клинки мечей трона Вестероса, беспорядочно пробивая зеленую листву, тянулись лучи едва поднявшегося солнца. Пахло пылью — лето нынче не дождливое, что хорошо, иначе Вадим не проехал бы по проселку. Над забором наряду с верхней частью дома торчало шарообразное чудо, именуемое местными жителями «балаганом». В Багаевке такие «балаганы» у каждого. Огромные теплицы бывают в холке и метров по пять, а длиной и по сто. В отличие от дома, теплица в идеальном состоянии: пленка тщательно подклеена в нескольких местах скотчем, металлические части покрашены, чтобы не ржавело. Оно и понятно — основной доход местных от этих теплиц зависит напрямую.

Дверь летней кухни открылась, на пороге появился казак. Старый дед, одет в синий китель на тельняшку и такого же цвета брюки. На ногах матерчатые тапочки, на хитрой роже длинные усы, губы тянут улыбку. Серые глаза глядят прямо, открыто, весело.

— О-о-о-о! — протянул казак хрипло. — Городские!

В двери постучали. Баба Маня взяла палку и пошла открывать. Кого дьявол принес с утра пораньше? Она открыла дверь — на пороге мужчина невысокого роста приятной наружности. Где-то ее возраста и выглядит как будто знакомо.

— Здравствуйте, Мария Павловна, — сказал приятный теплый голос. Ледяные глаза смотрят тепло. — Полковник ФСБ Арбабай.

Он элегантно достал удостоверение из внутреннего кармана пиджака и показал бабе Мане. Та чуть не ахнула. «ФСБ» для нее прозвучало как «КГБ», а в памяти вспомнились времена, когда к ней вот так приходили за самогонным аппаратом. В горбачевский «сухой» период аппарат серьезно спасал бабу Маню, как и некоторую часть Багаевки. К счастью для нее аппарат тогда так и не нашли, а браги у нее как раз не было. Обошлось.

— Да-да? — сказала она робко.

— Не волнуйтесь, — сказал полковник доброжелательно. — Я к вам по поводу вашего соседа, Николая Петровича Кадинцева.

Девушек прислали под так называемые «эскортные услуги». Якобы, красотки будут сопровождать на каком-нибудь мероприятии, изыскано вести себя, улыбаться тупым шуткам богатеньких ловеласов, есть правильной вилкой, а не «левельной». Конечно, все элегантно одеты, но ровно так же могут быть сами надеты без всяких понтов. Конечно же, любая тут — самая обычная шлюха, которая принципиально отличается от панельной только красотой и, может быть, знанием иностранного языка и какого-то этикета. На самом же деле, девушки тут решаются две стратегические задачи. Первая — продать секс с собой подороже. И вторая — найти себе богатого мужика хотя бы на какое-то время. Вторая — это идеально. Это такая задача Насти Рыбки. Обычно срабатывает только первая. И уж совсем редко девицы делают ту эскортную работу, на которую якобы их вызвали.

Девушки не выстроились, как дешевые проститутки — расселись в кресла. Им раздали по бокалу шампанского, чтобы повеселело, хотя утро, но заливают, никому не привыкать. Алчные взгляды на утреннюю Москву ловит сногсшибательный вид из башни «Винт». Девушки очень хотели бы просыпаться под этот вид из окна на той огромной кровати, что в соседней комнате. Туда дверь специально не закрыли. Все тут играют игру, все знают роль. Но сегодня особенно важный вечер. Поэтому на девицах одежда прикрывает едва ли треть кожного покрова, а половина даже трусиков не надевали. Изящнейшие духи, самая лучшая косметика, час у парикмахера, поднятого в шесть утра, — всё ради попытки взять штурмом самого загадочного, богатого и красивого холостяка Москвы. Дениса Архипова.

А вот и он. Одет небрежно в брюки и белую рубашку, но от одного его вида у баб потекли слюни изо рта и… еще кое-откуда потекло. Красавчик! Божественной красоты молодой мужчина и еще миллионер! У пары барышень в мозгу даже пронеслась крамольная мысль, до сей поры не посещавшая милую головку никогда: сама бы заплатила за секс с ним. Какая-то аура окружала Дениса, что девушки в его присутствии млели. Он проходит мимо кресел, длинные ноги сами раздвигаются, демонстрируя отсутствие белья. Он улыбался идеальными губами, видел, как загораются глаза этой стаи профессиональных шалав. Сегодня парочке из них повезет.

Денис — хорош. И прекрасно об этом знает. Он тоже осведомлен с правилами игры, но играть по ним отказывается. Девушки пришли сюда заработать, а уйдут в лучшем случае с раздолбанным очком. Денис никогда не щадил таких шкур. Они были противны, но… есть ведь хочется, приходится мириться, что зверушек отправляют под нож. Писить и какать тоже надо. Вот и члену требуется извергать семя время от времени. Это — нормально. Более того — необходимо. И девицы этим пользуются. Такой сексуальный шантаж со стороны «слабого» пола. Какой он слабый, любая из этих кобыл поле вспашет, засеет и соберет, другое дело, не хочется, понимаешь, им. Но бывает — шантажёр и шантажируемый меняются местами. Тут — так.

— Начинайте, — сказал он, от его голоса девушки вспотели.