Убрав непослушный локон, который все время лез в глаза, Зоя окинула взглядом Рейвенскорт. Между плит, которыми была вымощена круглая подъездная аллея, проросли сорняки. Прежде тщательно ухоженный кустарник теперь разросся, закрывая вид на узкий залив, а особняк времен Тюдоров, стены которого не пощадили постоянно дувшие с Атлантики ветры, выглядел заброшенным.

Поместье никогда не содержалось в идеальном порядке, но за последние несколько лет оно окончательно пришло в упадок и стало таким же неухоженным, как и ее бывший муж. Он попросил ее — нет, умолял — заехать к нему в последний раз перед возвращением в Штаты. Очевидно, надеясь убедить ее, что решение уехать — самая настоящая глупость.

Руки Зои, сжимавшие руль, дрожали: так велико было ее желание развернуться и отправиться в аэропорт, чтобы избежать ссоры с Джоном. Она ненавидела эти перебранки. И ладно бы у ее мужа был злобный и жестокий характер. Как раз наоборот: он был рассудительным, терпимым, спокойным, а кроме всего прочего и последовательным. Каждый раз, упрашивая ее остаться, он вспоминал о самых счастливых мгновениях их семейной жизни, и в эти минуты решимость Зои ослабевала.

Она так никогда бы и не поняла этого человека, даже если бы прожила с ним целую вечность. Она впервые встретила столь сложную личность. С первого дня их встречи и до сих пор красота Джонатана влекла ее. Кроме того, он всегда держался как истинный джентльмен — внимательный, остроумный, вежливый. И всегда проявлял исключительную заботу об их детях.

Казалось, они идеально подходят друг другу, про такие пары говорят, что «их брак заключен на небесах». И никто из их друзей не смог бы предположить иного… даже Джонатан. Однако совершенная внешность скрывала пустоту, которая как черная дыра вбирала в себя душу Зои.

Уинн поднялся на палубу. Дождь приятно охлаждал лицо. Отек носоглотки спал, и ему удалось вдохнуть полной грудью. Глаз, слава Богу, перестал слезиться. Хотя при такой погоде, как сейчас, это не имело никакого значения.

Он оглядел корабль, машинально отдав честь юту, где обычно колыхался звездно-полосатый флаг, символ Соединенных Штатов. Но в связи с тем, что он, американский капер, в настоящий момент находился в английских водах, Уинн поднял собственный штандарт. Ветер сердито трепал герб Рейвенскортов

[1]

— черный ворон на красном поле был так же внушителен, как и сам титул графа.

Он никогда не любил выставлять напоказ свое дворянское происхождение, тем более сейчас, когда его новая родина обрела желанную свободу — свободу, ради которой он готов был отдать жизнь. И все же он с гордостью поднял свой штандарт, чтобы облегчить себе плавание в водах страны, в которой родился. И еще чтобы скрыть, что он выполняет задание молодого государства, навеки пленившего его сердце.

Из-за шторма ночь казалась темнее, чем преисподняя. Джонатан Уиннтроп Александер Дунхэм, девятый граф Рейвенскорт, медленно шел по качающейся палубе, понимая, что может быть в любой момент смыт за борт в море, которое пенилось и клокотало подобно колдовскому вареву. По своим качествам судно оказалось именно таким, как он и ожидал. Уинн знал, что его команда справится с любыми неожиданностями. Все они были отличными моряками — надежными, преданными — и вполне могли обходиться без него.

Иногда он спрашивал себя, а нужно ли вообще его присутствие на судне.