Тьма. Свет. Со всех сторон раздавались шлепки босых ног по кафельному полу. Снова тьма. Непроглядный мрак, затем свет. Нестерпимо яркий. Я зажмурился на пару мгновений, но не остановился, медленно двигаясь среди обнаженных тел. Тугие холодные струи ударили из отверстий в стенах, по сторонам вскрикнули, кто-то, поскользнувшись, растянулся на полу.

– Не сбиваться в кучу! Двигаться! – прозвучало из невидимых динамиков. – В колонны стройся. В колонны!

Похоже, оператор из новеньких. Вон как надрывается, идиот. И кто ему допуск выдал?

В нос шибанул запах хлорки.

– Шевелитесь, ублюдки! – бил по нервам грубый голос. – Вперед! Не останавливаться! Слушать и выполнять команды!!

– Вперед – марш! – долетело справа.

Выход из переходника охраняли четверо фабовцев в тяжелых боевых костюмах «центурион» с интегрированными в каркас экзоскелетами и ракетными ранцами на спинах. В руках охранников комбинированные стрелковые комплексы. Телевизионные блоки прицелов на ствольных коробках помигивали диодами, оружие в полной боевой готовности. По моей груди скользнула точка лазерного дальномера, перескочила на Владаса. Я представил, как проецируются данные баллистических вычислителей в шлемы охранников, мелькают маркеры целей, и едва не прыгнул в сторону, чтобы уйти из предполагаемого сектора стрельбы. Качнулся вбок, выставив ногу.

– Держать строй! – рявкнул ближний охранник.

Я вернулся обратно, ругая себя за армейские привычки. Впереди колонны зашагал фабовец с шевроном капрала – на его плече виднелись две темные полоски, покрытые особым составом. Такие полоски светятся в инфравизоре определенным цветом, это что-то наподобие системы «свой-чужой» для бойца во время боя. Трое других охранников остались на месте, но оружие не опустили, держали наготове.

Капрал повел нас к пирсу. Солнце стояло в зените, и это было не земное солнце – слепящий, немного даже пугающий шар, побольше и чуть белее, чем привычное с детства светило.

Перед глазами вспыхивали разноцветные круги, легкие горели огнем. Казалось, еще немного, и они взорвутся. Я отчаянно двигал локтями, пытаясь высвободиться из захвата и скинуть со спины незнакомца.

Ничего не получалось. Я едва различал, где верх, где низ, наносил удар за ударом… Все было тщетно, водная толща гасила их.

Пальцы наткнулись на решетку. Схватившись за прутья, подтянулся ближе и стал перебирать руками из последних сил, всплывая к свету, надеясь, что повисший на мне ссыльный отцепится на поверхности.

Когда мы вынырнули, хватка на горле ослабла, и я, развернувшись, ударил локтем ему в висок. Ногтями он расцарапал кожу на моей шее и ушел под воду.

Нельзя было терять ни секунды, и я полез вверх. Как можно выше! – билась в голове единственная мысль. Как можно дальше от воды!

Бинокль оказался слабеньким, четырехкратным, но этого хватило, чтобы рассмотреть угловатую ржавую кабину и людей в открытом кузове.

Похоже, водитель выжимал из машины все, на что та была способна. Ветер развеивал пыльный шлейф, остающийся за ней. Грузовик ехал по самому краю обрыва, мигал фарами. В кузове зажгли фальшфейер, слепящий красный огонь резанул по глазам, и я опустил бинокль.

– Это за нами, что ли? – Дед навалился на борт.

Большая волна ударила в плот. Капитан отпрянул, а Вонг, верхом сидящий на покатом бортике, взмахнул веслом и едва не свалился в воду. Я успел ухватить его за локоть, стащил на дно.

– Не высовываться! – приказал я. – Всем прижаться к бортам.

Грузовик пророкотал по темному проулку и выкатился на перекресток. Там и тут улицы были перекопаны, вдоль домов, приземистых каменных кладок и заборов из песчаника тянулись траншеи, всюду рядом с ними лежали трубы.

Складывалось впечатление, что в городе с размахом начали какое-то строительство, точнее сказать, приступили к созданию водопровода. Может, так и есть на самом деле, чего гадать? Пришлось снова свернуть, объезжая очередной раскоп. Пропетляв еще минут десять, ориентируясь на свет маяка, я наконец выбрался на главную улицу города, глянул через плечо в заднее окошко. Вонг с Владасом сидели на лавке у правого борта. Первый смотрел вперед, второй – назад.

Грузовик прогудел вдоль домов – фонари на Бродвее горели тем же необычным белым светом, что и маяк. Видимо, это газ светится в лампах или особая жидкость, а может, раствор, то есть смесь соков каких-нибудь деревьев, приготовленная местными кулибиными. В голове шевельнулись смутные воспоминания насчет джунглей, далеко простиравшихся от восточных границ Нью-Панга до пустыни, всплыла пара экзотических названий растений, но Справка промолчала.

Вымощенная камнем главная улица города была широкой, как меня и предупреждал Жора, и полого шла вверх от моря. Тут могли свободно разъехаться три грузовика, и место для прохожих еще оставалось. И тут не было траншей.

Я порулил в конец квартала к двухэтажному дому, где над подъездом ярко-красным светилась вывеска и горели окна.

В полночь и впрямь случилась гроза. Гремело и сверкало так, что казалось, хижина вот-вот развалится, крыша недолго справлялась под натиском ливня, с потолка почти сразу там и тут потекла вода, я закутался в брезент с головой, пытаясь уснуть, но из-за шума не удалось. Когда дождь прекратился, пришла духота – липкая, нормально дышать не получалось. К тому же в воздухе стоял густой запах пота и перегара – Жора с Дедом ночевали в хижине. Им и Владасу гроза была нипочем: храпели на разные лады. В итоге я плюнул на все и выбрался наружу, улегся возле входа и кое-как покемарил пару часов, пока не появился Джим. Заметил, что я не сплю, и отправился будить остальных.

Спустя несколько минут наша компания шагала по тропе к реке. Джунгли постепенно оживали, наполняясь голосами птиц и криками проснувшихся животных, сквозь заросли и кроны деревьев слабо пробивался сумеречный свет. В голове от недосыпа слегка шумело, я часто прикладывался к фляге с водой, предусмотрительно захваченной Джимом, и чуть не ступил ногой в молодой термитник, Жора вовремя оттолкнул, покрутил пальцем у виска и объяснил: помереть от укусов не смогу, но кожа зудеть будет неделю.

К реке мы добрались по узкой тропе, следуя друг за другом. Джим, Вонг и Дед ушли вперед, а я невольно остановился – зажившая ладонь нагрелась, боль была терпимая, пульсировала, отдаваясь в предплечье. Владас поинтересовался, все ли в порядке. Я бросил «да», плеснул из фляги на руку, сжал пару раз кулак, глядя на покрасневшую царапину, и поднял голову.

Над руслом возвышались две огромные железные конструкции на опорах из камня. Чем-то они напоминали башни Маунселла – бывшие звеном противовоздушной обороны времен Второй мировой, сохранившиеся по сей день у берегов Британии. Только тут ни намека на ржавчину – опоры гладкие, в три обхвата, без единой щербины, продолговатые форты над ними будто созданы из цельного листа железа. Ни заклепок, ни сварных швов. Между фортами перекинут подвесной мост – его явно соорудили люди, а вот башни – работа предтеч. Из крыши одной торчал длинный стержень, копия того, что я видел в бухте на подъезде к Нью-Пангу. Вершина стержня пульсировала ярким белым светом, озаряя русло и берег мягким сиянием.

Джим направился к длинному бревенчатому причалу, где был пришвартован катер и ожидал Ларс Свенсон. В стороне стояли несколько вооруженных мужчин, охраняли какие-то ящики, с подвесного моста за нами наблюдал часовой. Вонг тоже последовал к реке, за ним Дед. Мы с Владасом и Жорой оставались на месте, нейротехник потер глаза, шумно выдохнул, икнул – похоже, похмелье давало о себе знать. Я протянул ему флягу и остановил рукой Жору, который, не выдержав, решил нас наконец обойти.

К месту ночной стоянки добрались без происшествий. В этот раз решили причалить к правому берегу, потому что на противоположном вместо джунглей было большое желто-коричневое пятно. Пустыня. Река огибала ее с юга; слева от катера лежали пески и барханы, справа возвышалась гряда из холмов, покрытых пожухлой травой, кое-где росли кустарник и рощицы кривых приземистых деревьев.

Дед медленно вел катер вперед, практически убрав газ. Выискивал место, где удобнее причалить. Берег был высокий, подмытый, местами из воды торчали комья грязи – обвалившиеся недавно пласты земли. Капитан обьяснил: буксир у нефтяников на водомете, когда тащит баржу или бочки с горючкой в Нью-Панг, поднимает сильную волну, вот высокий берег и разрушается.

Солнце клонилось к закату, гладя теплыми лучами кожу, жара быстро спадала, слабо тянуло прохладой от воды. Неужели ночь выдастся спокойной? Я повернул голову, глядя на небо – ни облачка. Спросил у Деда, что тот думает насчет погоды, будет ли дождь?

Он промолчал, ответил Жора:

– Вряд ли, вчера все пролилось. Здесь надо песчаных бурь опасаться… Ну, не то чтобы сильно опасаться. Вот пройдем еще километров пятнадцать на восток, окажемся в пустыне, тогда да, смотри в оба.

Пещера была вроде и не пещера – очередная загадка, оставленная предтечами на материке. Овальный вход, я бы сказал, слишком правильный овал на крутом склоне каменистого холма, заросший по верхней кромке травой. В него грузовик легко пройдет. Дальше под возвышенностью почти на сто шагов тянулся тоннель. Никто из спутников не знал, зачем его здесь проложили. Пол ровный, без уклона, стены гладкие, будто из искусственного камня, напоминавшего серый мрамор – темные извилистые прожилки покрывали матовую поверхность, слабо отражавшую сумеречный свет. Странная порода, слишком крепкая для мрамора – я попробовал царапать ножом, ничего не вышло, лезвие не оставило следа. Вспомнил, что башенные опоры маяка на реке были из того же камня, точнее, материала. А вот заканчивался тоннель шершавой стеной из черного базальта, во всяком случае, я так подумал – не знаю почему, всплыло само в голове, и все.

Костер разводить не стали, люди были вымотаны, я решил, что буду дежурить всю ночь, а если устану, разбужу Джима. Вместе с Владасом промыл и заштопал обычной ниткой руку Вонгу, затем – рассечение Жоре и приказал всем отдыхать.

Кати отправил спать отдельно от остальных в конец тоннеля. Похоже, это не сильно обрадовало ее, но она промолчала, хотя по лицу было заметно, что хотела высказаться. Жору положил ближе к выходу, опять же, чтобы с француженкой ночью не поцапался: оба до сих пор смотрели друг на друга с ненавистью и злобой. Между ними легли Владас, приладив сумку и пистолет себе под голову, и Вонг, мимо которого во сне мышь не проскочит, не то что Кати или Жора.

Ночь накрыла холмы, равнину под ними, на черном небе замерцали звезды. Если бы не сопение и шум беспокойного дыхания людей, я бы очумел от звенящей тишины вокруг. Возникло полное ощущение нереальности происходящего, будто нет никакой Пангеи, задания ФАБ, лишь чувство: сижу в горах вдали от цивилизации, погружаясь в собственные мысли. Под холмом простирается степь, поросшая ковылем, благоухают островки цветущей лаванды, стрекочут кузнечики…

Я вздрогнул от того, что провалился в дрему. Попытался понять: уснул реально и надолго или всего лишь на миг? Луны на Пангее не было, возвышенности не отбрасывали тени, света звезд едва хватало, чтобы разглядеть очертания холмов, поэтому сколько минуло времени на самом деле, определить было невозможно. Подумав, я все-таки поднялся и разбудил Джима. Он разлепил глаза, мотнул головой и молча прошел к выходу из тоннеля, взяв с собой дробовик.

Все-таки я недооценил состояние Жоры. Спустя полчаса он начал здорово тормозить группу, сильно хромая на раненую ногу, отпуская сквозь зубы короткие ругательства, злясь на осколок, распоровший ему бедро.

– Надо его бросить, – тихо сказала поравнявшаяся со мной Кати. – Мы так к полудню до оазиса не доберемся.

– Нет, – отрезал я. – Он пойдет с нами.

Мы все сильнее забирали на восток, двигались параллельно реке, видневшейся иногда между холмами, тянувшимися вдоль границы каменистой равнины. Я спросил француженку:

– Странный у нас маршрут? Ведь оазис на юге от пещеры, где мы ночевали. Нам надо идти прочь от реки.

Когда добрались до оазиса, Жоре сильно поплохело, повязка и штанина пропитались кровью, он был бледен, бледнее Владаса, который с Джимом поддерживал его за плечи.

– Нам туда, – Кати указала на ближнюю хибару из песчаника с соломенной крышей.

Всего домов в оазисе было три, у каждого имелась пристройка и загон для скота. Обнесены невысоким забором, сложенным из глиняных кирпичей, въезд через деревянную арку с хлипкими воротами, общий двор, где в центре росли кривые деревья с развесистыми кронами. Там же виднелся колодец, укрытый тенью от палящего солнца.

Нас никто не встретил.

– Ждите под деревьями, – сказала Кати и отправилась в дом.