Один очень знаменитый и, в то же время, очень глупый человек – два качества, очень часто идущие рука об руку, что, без сомнения, я буду еще не раз иметь печальное удовольствие доказать – отважился в книге, посвященной «кушаньям и напиткам» и преследующей двоякую цель, гигиеническую и гастрономическую, в главе, посвященной вину, написать нижеследующее:

Вот и все; больше – ни слова. Перелистывайте книгу сколько угодно, переворачивайте ее, как хотите, – справа налево и слева направо – вы не найдете в «Физиологии вкуса» этого знаменитого и почтенного Брия-Саварена ничего, кроме «Патриарх Ной…» и «это напиток…»

Кто не изведал вас, глубокие радости вина? Каждый, кто чувствовал потребность заглушить угрызения совести, вызвать воспоминания пережитого, утопить горе, построить воздушный замок – все, в конце концов, прибегали к таинственному божеству, скрытому в глубинах виноградной лозы.

Как величественны зрелища, вызываемые вином и освещенные внутренним солнцем! Как неподдельна и как жгуча эта вторая молодость, черпаемая из него человеком! Но вместе с тем, как опасны его молниеносные восторги и его расслабляющие чары! И все же, скажите по совести, вы, судьи, законодатели, люди общества, все те, кого счастье делает добрыми, кому так легко быть добродетельными и здоровыми при вполне обеспеченном существовании, скажите, у кого из вас хватит жестокой смелости осудить человека, вливающего в себя творческий дух?

К тому же, вино не всегда оказывается таким страшным, уверенным в своей победе борцом, который поклялся не оказывать ни жалости, ни благодарности. Вино напоминает человека: никогда нельзя знать, до какой степени его можно уважать или презирать, любить или ненавидеть, и на какие возвышенные подвиги или чудовищные преступления человек способен. Поэтому не будем к вину более жестокими, чем к самим себе, и будем смотреть на него, как на равного.

Иногда мне кажется, что я слышу, как вино говорит. Оно говорит языком своей души, тем голосом духов, который могут слышать только духи: «Человек, возлюбленный мой! Мне хочется, невзирая на мою стеклянную тюрьму и пробковые засовы, обратиться к тебе с песней, исполненной братской любви, радости, света и надежды. Я не могу быть неблагодарным, я знаю, что тебе обязано я жизнью. Я знаю, что ради меня ты работал, обливался потом, в то время, как солнце палило твою спину. Ты дал мне жизнь, я отблагодарю тебя. Я щедро уплачу мой долг, ибо я испытываю необычайную радость, когда я вливаюсь в пересохшую от труда глотку. И мне гораздо приятнее находиться в груди хорошего человека, чем в мрачных и безжизненных погребах. Это для меня – радостная могила, в которой я с восторгом выполню мое назначение. Я произведу хорошую встряску в желудке работника, а оттуда, по невидимым ступеням, я поднимусь к нему в мозг и там исполню мой последний танец.

Слышишь ли, как бродят и звучат во мне мощные песни старых времен, песни любви и славы? Я – душа отечества, я наполовину – ловелас, наполовину – воин. Я –надежда воскресений. Трудовые дни создают благополучие; вино дает счастье в воскресные дни. Облокотившись на свой семейный стол, с засученными рукавами, ты с гордостью воздашь мне честь и будешь воистину доволен.

Я, разумеется, не сообщил вам ничего особенно нового. Всякий знает, что такое вино: все любят вино. Когда появится врач, который будет и философом, – чего до сих пор не встречалось, он сможет написать глубокомысленное исследование о вине, о той особой двуединой психологии, которая создается соединением вина и человека. Он объяснит нам, как и почему известного рода напитки обладают способностью безгранично усиливать индивидуальность мыслящего существа, создавая, таким образом, как бы новую личность – таинство, в котором человек и вино, бог животного царства и бог растительного царства, играют роль Отца и Сына в Троице и порождают собою Святой Дух – того высшего человека, который обязан своим происхождением в равной степени тому и другому.

Есть люди, которым вино дает такой могучий прилив энергии, что они еще крепче держатся на ногах и слух их становится удивительно тонким. Я знавал одного человека, у которого, когда он находился в состоянии опьянения, ослабевшее зрение вновь приобретало всю свою природную остроту. Вино превращало крота в орла.

Один старинный неизвестный писатель говорит:

Во время сбора конопли случаются странные явления с работниками, с мужчинами и с женщинами. Какое-то опьяняющее дыхание поднимается от срезанных стеблей растения, словно обвивает оно ноги и коварно бросается в мозг. Голова работающего начинает кружиться, иногда им овладевает мечтательность. Члены слабеют и отказываются служить. Впрочем, в детстве со мной происходили подобные явления, когда я ради забавы валялся на копнах скошенной люцерны.

Многочисленные попытки получить гашиш из французской конопли не увенчались успехом, и те, кто одержим желанием испытать волшебные наслаждения, продолжают употреблять гашиш, доставляемый из-за Средиземного моря, т.е. приготовленный из индийской или египетской конопли. Гашиш получается из отвара индийской конопли и небольшого количества опиума.

Вот перед вами зеленоватое варенье со странным запахом, до того сильным, что он вызывает отвращение, что, впрочем, свойственно даже самому тонкому аромату, если довести до максимума его концентрацию, уплотнить его. Возьмите на ложечку небольшое количество, величиной с орех, и вы будете обладать счастьем – счастьем безусловным со всеми его восторгами, со всем его юношеским безумием, полным бесконечного блаженства. Вот оно, это счастье, в виде маленького комочка варенья. Не бойтесь проглотить его – от этого не умирают: физические органы не испытают серьезного вреда. Быть может, ваша воля потерпит от этого некоторый ущерб, но теперь мы не будем касаться этого. Чтобы придать гашишу больше силы, нужно растворить его в горячем черном кофе и выпить натощак; обед придется отложить до десяти часов вечера или до полуночи; можно будет съесть только немного чистого супа, и то не сразу. Несоблюдение этого простого правила влечет за собою рвоту, так как обед и гашиш не уживаются друг с другом. Многие невежды или глупцы, не считающиеся с этим условием, жалуются, что гашиш слабо действует.

Едва вы проглотили эту небольшую дозу, – что, впрочем, требует известной решимости, ибо, как я уже заметил, вещество это столь пахуче, что вызывает у некоторых позывы к тошноте, – как вами овладевает некоторое беспокойство. Вы слышали кое-какие разговоры о чудодейственных последствиях принятия гашиша, ваше воображение создало уже свое представление, свой идеал опьянения, и вы горите нетерпением знать, насколько результат оправдает ваше представление. Промежуток времени между приемом зелья и первой реакцией колеблется в зависимости от темпераментов, а также от привычки. Люди, знакомые с гашишем, уже принимавшие его, иногда через полчаса чувствуют уже начало действия.

Я не утверждаю, что на всех людей гашиш производит то действие, которое я только что описал. Почти все, что я рассказал об этом, наблюдается обычно, в тех или иных вариантах, людей, обладающих философским умом и художественными наклонностями. Но есть субъекты, которых этот препарат вызывает лишь бурное бешенство, неистовую веселость, проявляющуюся в виде головокружительных танцев, прыганья, топанья, взрывов смеха. На них гашиш действует, так сказать, лишь материально. Такая реакция невыносима для одухотворенных людей, которые смотрят на несчастных с величайшим сожалением. Вся их пошлая натура прорывается в этом состоянии. Я видел однажды, как одно уважаемое должностное лицо, – человек почтенный, как говорят о себе светские люди, один из тех людей, которые гордятся своим непробиваемо важным видом, – когда гашиш начал овладевать им, стал вдруг плясать самый неприличный канкан. Этот муж, который призван был судить поступки своих ближних, этот Togatus, тайком выучился плясать канкан! Итак, можно с уверенностью сказать, что то полное отрешение от личности, то абстрагирование, о котором я говорил и которое есть не что иное, как доведенное до высшей степени развитие поэтического духа, никогда не проявится при опьянении гашишем у этой породы людей.

В Египте правительство запрещает продажу и торговлю гашишем, по крайней мере, внутри страны. Несчастные, подверженные этой страсти, приходят к аптекарю под предлогом покупки какого-нибудь лекарства и берут заранее приготовленную для них небольшую дозу. Правительство Египта поступает правильно. Никакое государство не могло бы существовать при повальном потреблении гашиша. Оно не дает ни хороших воинов, ни добрых граждан. И действительно, человеку, под страхом вырождения и интеллектуальной смерти, не дозволено нарушать основные условия своего существования и разрушать равновесие между своими способностями и теми условиями, в которых он проявляет себя. Если бы нашлось правительство, которому почему-либо оказалось бы выгодным развращать своих подданных, ему стоило бы только поощрить потребление гашиша.

Говорят, что вещество это не причиняет никакого физического вреда. Верно, но лишь в известных пределах. Ибо я не знаю, в какой мере можно считать здоровым человека, который только мечтает и не способен ни к какой деятельности, если даже все члены его находятся в нормальном состоянии. Воля его поражена, а ведь это самая драгоценная его привилегия перед всем миром. Человек, который с помощью ложечки варенья может приобрести себе в любой момент все блага земли и неба, не станет и тысячной доли их добиваться трудом. А нужно, прежде всего, жить и работать.

Мне пришла в голову мысль повести беседу о вине и гашише в одной и той же статье, потому что, действительно, между ними есть нечто общее: чрезвычайное развитие поэтических склонностей, которое они вызывают в человеке. Безумное влечение человека ко всем веществам, полезным или вредным, которые возвышают его личность, свидетельствуют о его величии. Он вечно стремится окрылить свои надежды и достичь бесконечного. Но нужно считаться с последствиями всего этого. С одной стороны, напиток, способствующий пищеварению, укрепляет мускулы и обогащает кровь. Принятый даже в большом количестве, он причиняет довольно кратковременное расстройство. С другой стороны, перед нами – вещество, останавливающее пищеварительные процессы, расслабляющее вены и опьяняющее человека на целые сутки. Вино возвышает волю, гашиш ее парализует. Вино служит физической поддержкой; гашиш – орудием самоубийства. Вино делает добрым, общительным; гашиш влечет к уединению. Вино, так сказать, трудолюбиво; гашиш, по существу, лентяй. К чему, на самом деле, работать, пахать, писать, производить что бы то ни было, если можно попасть в рай без всякого труда? Наконец, вино предназначено для народа, который работает и который достоин его пить. Гашиш же принадлежит к разряду одиноких наслаждений; он создан для презренных бездельников. Вино полезно, плодотворно. Гашиш бесполезен и опасен.

Следует сказать (исключительно для памяти) о недавней попытке применения гашиша при лечении сумасшествия. Сумасшедший, приняв гашиш, заболевает новым безумием, вытесняющим на время старое, а когда опьянение проходит, то настоящее безумие, которое является нормальным состоянием для сумасшедшего, снова вступает в свои права, как у нормального – разум и здоровье. Кто-то написал целую книгу на эту тему. Но врач, который изобрел этот метод, едва ли может быть назван философом.

Закончу эту статью несколькими прекрасными словами, принадлежащими не мне, а одному замечательному, хотя мало известному философу Барберо, музыкальному теоретику и профессору консерватории. Я был с ним в одном обществе, несколько членов которого наглотались волшебной отравы, и он сказал мне тоном невыразимого презрения:

Я думаю совершенно так же, как он.