Цѣлый потокъ художественныхъ сборниковъ хлынулъ на читательскій столъ: произведенія гг. Короленки, Горькаго, Бунина, Куприна, Серафимовича, Телешова, Юшкевича, Чирикова, новый томъ (III) Вересаева, – все имена нашихъ лучшихъ современныхъ художниковъ, изъ которыхъ каждый выдѣляется вполнѣ опредѣленной, яркой литературной физіономіей. Не говоря уже о гг. Короленкѣ и Горькомъ, принадлежащихъ теперь не только русской, но и европейской литературѣ, и остальные упомянутые писатели въ любой литературѣ явились бы замѣтной величиной и вызвали бы не меньшій потокъ критическихъ статей и замѣтокъ. И притомъ, какъ въ сущности недавно каждый изъ нихъ создалъ свое имя и занялъ опредѣленное мѣсто въ художественной литературѣ. большинство ихъ выступили не больше десяти лѣтъ тому назадъ; нѣкоторые, какъ гг. Купринъ и Юшкевичъ, и того меньше, и выросли на нашихъ глазахъ за послѣдніе 3–4 года, не поощряемые критикой, которая или игнорировала ихъ, или съ высокомѣрнымъ пренебреженіемъ изрѣдка "поощряла". Мы не можемъ указать ни одной статьи, посвященной такимъ крупнымъ дарованіямъ, какъ г. Купринъ, или такому оригинальному писателю, какъ г. Юшкевичъ. Каждый изъ нихъ выдвинулся исключительно самъ и обязанъ только читателю, который сразу же оцѣнилъ и отмѣтилъ ихъ.

Одно изъ замѣчательнѣйшихъ явленій нашего времени – это свобода читательскаго выбора. Современный читатель руководствуется

своимъ

вкусомъ и самъ выбираетъ своихъ любимыхъ авторовъ, иногда совершенно въ разрѣзъ съ установившимися въ критикѣ взглядами и требованіями, какъ случилось, напр., съ произведеніями г. Чирикова, котораго правовѣрная критика предала "проклятію" за его "Инвалидовъ", а его сборники повѣстей и разсказовъ выходятъ третьимъ и четвертымъ изданіемъ на протяженіи трехъ лѣтъ. Очевидно, произошелъ большой расколъ между критикой и читателемъ. Не то, чтобы читатель окончательно извѣрился въ правовѣрности критиковъ, – онъ просто пересталъ руководствоваться ихъ мнѣніемъ, зная напередъ, что можетъ сказать тотъ или иной изъ присяжныхъ критиковъ. Издавна они усвоили себѣ точные образцы и шаблоны, по которымъ и примѣряютъ художниковъ, – подошелъ, хорошо, нѣтъ – отметается. Привыкнувъ къ такой подгонкѣ и примѣркѣ, читатель, въ концѣ концовъ, заскучалъ, и отъ критики обратился къ самимъ художникамъ, отчего оказался въ несомнѣнномъ выигрышѣ. Тутъ онъ находитъ жизнь, если и не со всѣми ея переливами, то все же не поддѣлку ея по рецептамъ того или иного присяжнаго цѣнителя, съ выговоромъ автору, зачѣмъ онъ не далъ того-то и какъ осмѣлился писать то и то. Читатель, несомнѣнно, съ жадностью ищетъ этой жизни и поглощаетъ все, въ чемъ находитъ отголоски ея. Ярче и громче всего говорятъ объ этомъ цифры изданій, какихъ раньше не зналъ книжный рынокъ. Повѣсть, напр., В. Короленки "Безъ языка", вышедшая мѣсяца три тому назадъ въ 6,000 экз., уже разошлась, или "На днѣ" М. Горькаго, вышедшее въ 85,000 экз., разошлось въ 2 мѣсяца.

Успѣхъ всѣхъ этихъ писателей, столь различныхъ по своимъ дарованіямъ, но яркихъ и опредѣленныхъ по своимъ талантамъ, нельзя подвести подъ какое-либо модное теченіе, и въ немъ проявляется нѣчто болѣе глубокое и важное. Съ одной стороны, предъ нами несомнѣнный ростъ читательской массы, что сказывается хотя бы въ общемъ спросѣ на книгу и журналы, за исключеніемъ, впрочемъ, доблестнаго органа "Русскаго собранія" – "Русскаго Вѣстника*, который даже въ ловкихъ рукахъ г. Конарова еле влачитъ дни свои. Должно быть, ревнители новѣйшаго націонализма не очень-то любятъ собственную литературу, предпочитая поучаться у своихъ противниковъ, и только платонически готовы поддерживать своихъ пророковъ.

Съ другой стороны, помимо численнаго роста, въ этомъ сказывается и свѣжесть новаго читателя, который непосредственнымъ чутьемъ схватываетъ правду художественныхъ произведеній, не руководствуясь ничьей указкой. Непосредственное чутье правды даетъ новому читателю свободу выбора и дѣлаетъ его совершенно недоступнымъ для лицемѣрныхъ запугиваній разныхъ защитниковъ читательской нравственности. Яркимъ примѣромъ безсилія такого похода противъ таланта теперь можетъ служить комическая травля, начатая г. Буренинымъ противъ г. Андреева и привлекшая къ себѣ вниманіе, какъ ни странно такое сочетаніе, только… графини С. Толстой и – г. Розанова. А читатель, на котораго была разсчитана вся эта комедія возмущеннаго цѣломудрія нововременскихъ весталокъ, остался глухъ и продолжаетъ раскупать произведенія г. Андреева.

Въ то же время читательская свобода отнюдь не свидѣтельствуетъ, чтобы новый читатель совсѣмъ былъ противъ критики. Только свой выборъ онъ не подчиняетъ ей, но критику an und für sich онъ читаетъ и раскупаетъ такія дорогія сравнительно изданія, какъ полное собраніе сочиненій Бѣлинскаго, вышедшихъ одновременно въ нѣсколькихъ изданіяхъ, Добролюбова, выдержавшаго въ послѣдніе годы три изданія, и цѣлый рядъ небольшихъ критическихъ брошюръ мало извѣстныхъ авторовъ, какъ, напр., гг. Новополинъ, Волжскій и др. Каждый мѣсяцъ въ спискѣ новыхъ книгъ читатель нашего журнала можетъ найти нѣсколько критическихъ брошюръ, которыя, несомнѣнно, имѣютъ спросъ, что доказывается вторыми ихъ изданіями (напр., Новополинъ или третье изданіе г. Андреевскаго). Для новаго читателя эти критики – не судьи его вкуса, не "властители думъ", онъ и въ нихъ цѣнятъ также, если находитъ, свѣжую мысль, вѣрное историческое освѣщеніе или тонкій литературный вкусъ.