— «Похоже, я снова попал. Чем же меня хаксайты приголубили? Впрочем, это теперь не интересно. У них получилось, а вот у меня уже одиннадцатая смерть и новая, двенадцатая жизнь. День сурка. Стартовые условия понятны: я опять появлюсь перед совершеннолетием, в разумном теле с остатками его памяти, знанием языка и с железобетонной «легендой», позволяющей косить первое время на частичную амнезию. Для первоначальной адаптации в очередном мире вполне достаточно. Совесть меня не мучает. Предыдущий владелец это тело покинул. Иными словами — наверняка уже погиб. Так было уже одиннадцать раз и вряд ли эта традиция поменяется. Сколько же я в последний раз продержался? Тридцать шесть с половиной лет. Мой новый личный рекорд. Чёрт! Определённо знакомые запахи… Больницей воняет. А почему у меня завязаны глаза? Вроде бы я не привязан, сейчас попробуем увидеть свет. Что у нас нынче из конечностей положено? Вроде ощущаю четыре. Посмотрим, чем меня на этот раз удивят.

— Иду, голубушка, иду. Сейчас посмотрим на наше чудо. Пригласите ко мне Ларису Степановну. Пусть историю болезни с собой прихватит и тонометр, — отозвался приятный мужской голос и через некоторое время стали слышны торопливые шаги. Рядом что-то скрипнуло и я почувствовал холодные пальцы у себя на запястье.

— Пульс ровный, наполнение хорошее, — вполголоса проговорил мужчина, — Голубчик, пошевелите пальчиками, если меня слышите.

Я с удовольствие отбарабанил пальцами: трам-парапам, трам-парапам, трам-парапам-парапам-пам-пам.

— Ага, жив, здоров и весел. Вот и славненько. Полежи ещё минутку спокойно, а потом попробуем повязочки снять, — мужчина чем-то щёлкнул и ухватил меня за плечо и запястье, потом точно так же проверил что-то под коленом и на икре ноги, — Ну вот, совсем другое дело. Брадикардия ещё присутствует, но хотя бы в разумных пределах. Напугал ты нас своим мерцающим пульсом. Сейчас я шторы прикрою и понемногу попробуем глаза открыть. Только осторожно, не резко, — раздался скрип задвигаемой шторы и с меня сняли повязку.

Как не крути, а молодое, здоровое тело — крайне приятная штука! Дело даже не в его физической форме и молодых мышцах и хрящах. Разница во всём. Сравнивать так же бесполезно, как старый автомобиль с новым. Даже если в старичка неплохо вложились и многое поменяли на что-то более хорошее, новое авто выигрывает всегда. В пожилом теле не ощущаешь, как чудовищно велика эта разница. Сравнение поражает только после заново осознанного букета ощущений от молодости. В моём прошлом теле меня вряд ли бы подкинуло на полметра и снесло с кровати, если бы я услышал в коридоре щебет и хохотушки десятка молодых девичьих голосов. Практикантки, однако.

В размышлениях, как, что и куда, провёл полночи. Вроде бы и понимаю, что надо делать всё как всегда, благо, что опыт уже есть, но такую ситуацию мне дают впервые. До этого я ни разу не мог возвратиться в своё прошлое. Чужие песни я точно в этой жизни воровать не буду. Попробовал я как-то раз просто чужое попеть, даже авторства себе особо не приписывал, потом прожил следующую жизнь пауком… там только жвалами можно было поскрипеть… намёк сверху более чем понятен. Нет, Боги за такое меня точно в следующей жизни превратят в навозного жука, как минимум. Вон как ненавязчиво мне дали понять, что плагиат — это воровство, как его не пытайся обелить. Перепало мне почитать фантастики в своё время, там, с позволения сказать «главные герои» тырили чужое без ума, и типа им всё пролазило…, а вот фигвам. Воровайки, они и в Африке воровайки. Накажут их, и может даже не один раз. Можно украсть у Рубенса картину, а потом продать её, выдавая за своё творчество. Гораздо поганее, если у композитора украсть его звёздную, лучшую песню. Боги за такое бьют канделябром в темя и я в этом вопросе с ними абсолютно солидарен. Ещё те плагиаторы и оправдания себе придумывали, вроде как, после нас всё изменится, и эти песни и мелодии может быть и не состоятся. Этакие стыдливые Шурхены с Альхенами, пищат да воруют. Твари. Воровать чужие песни так же корректно, как украсть у матери малолетнего ребёнка и зарабатывать на нём деньги себе на карман.

Стартовать придётся с познания. Впрочем, каждая прожитая жизнь у меня и начиналась со своими особенностями. Сначала буду изучать, что из необычного мне перепало и как это можно будет развить и использовать. Пока точно можно говорить про Контакт, с помощью которого я могу успешно считывать яркие образы из чужой памяти целыми эпизодами. С электричеством ещё толком не разобрался, но скорее всего я как-то могу подпитывать себя, находясь около мощных источников тока. Куда затем можно будет расходовать полученную энергию — непонятно.

— А вот и наш электромагнитный герой, — представил меня мой эскулап целой группе толпящихся за его спиной практиканток. Вот же неймётся человеку. Мало ему аспирантки, он ещё и практиканток решил поклеить. Ну что же, поможем оживить романтику профессии врача среди серых социалистических будней.

— Доктор, я каждую ночь вижу один и тот же кошмарный сон: мою тещу с крокодилом на поводке. Вы только представьте себе эти оскаленные зубы, эти прищуренные глаза и горящий ненавистью взгляд, эту холодную бугристую кожу!!!

Утром проснулся от шума на кухне. Похоже, мама тарелку грохнула. Точно, пробегая в туалет, успел заметить, что она что-то заметает в совок.

— Пап, мам, привет. У меня сегодня тоже куча дел. Мам, про больницу помню, — я высказался на опережение, зная, что она мне собирается напомнить. Мать положила мне яичницу и поджаренную сардельку, разрезанную на две половины. Потом поставила кружку с какао, над которой ещё вился пар. Я намазал масло на хлеб и с удовольствием принялся за завтрак. Никакой химии, сплошной натурпродукт.

С утра успел ободрать комбик от старой кожи и тряпки. Затем запрыгнул на велик и помчался на подвиги.

Три самых нужных мне магазина располагались на Первомайской. «Юный техник», «Ткани» и «Радиотовары». Там план закупок выполнил полностью и очень удачно. Разгрузившись в гараже, ломанулся в «Хозтовары», прихватив по пути медицинские документы. Пока идёт очередь в больнице, как раз успею закупиться краской, шпатлёвкой и винилискожей в соседнем здании. Выполнив оба квеста, через час вернулся в гараж.

Передо мной стоял голый корпус Регента, с которого я всё снял, даже ножки и ручки открутил. Дальше в дело вступает отцовский электрорубанок. Закругляю вчерне все грани. Доводить буду рашпилем и напильником по дереву. На переднюю часть набиваю декоративные рейки, сделанные из толстых округлённых брусков. Их задача придать корпусу вид очень толстостенной коробки. Примерно так оформлена акустика у Маршалла и Орандж. Сильно выручает простейшее приспособление, позволяющее отпиливать планки под углом в сорок пять градусов. Стыки на углах ровные. Креплю планки на шурупы, закругляю все углы и дорабатываю все округления вручную. Можно переходить к обтягиванию. Там две тонкости — утюг и столярный клей. Жирный слой клея, поверх которого натянута винилискожа, замечательно выглаживается горячим утюгом, через два слоя газеты, и напрочь убирает все мелкие дефекты. Старый утюг успел с утра выклянчить у мамы, с обещанием вернуть в целости — сохранности. С подрезкой углов особенно не парюсь. Поверх пойдут металлические наугольники, которые мне надо ещё покрасить в чёрный цвет. Подгибаю последнюю сторону сзади, готово. Ножки придётся менять. Те, пластиковые, которые были у оригинала, меня не впечатляют материалом и субтильностью. Пойдём старым проверенным способом. В аптеке приобрету накостыльники, подрежу их наполовину, и будет мне вид и амортизация, что для пружинного ревербератора в усилителе совсем не лишнее.

Я сижу на скамейке, которую сам сделал из доски и двух поломанных шлакоблоков. Десять прогонов на левую ногу, десять на правую. Уже спина болит. Помогаю себе руками, проводя ими от бёдер до кончиков пальцев на ногах. Если бы не Контакт, я наверно ничего не чувствовал, а так просто вижу, как с каждым прогоном пробегают малюсенькие искорки по раскачиваемым каналам. Перерыв. Я откинулся назад, прижавшись спиной к стене трансформаторной будки. Мысленно пытаюсь гонять энергию по рукам и позвоночнику. Из любопытства пробую уловить каналы на пальцах рук. Вроде что-то мелькает на грани восприятия. Каналы? Не уверен.

Сижу. Впитываю энергию. Как иначе это назвать, пока не придумал, да и незачем. Доклады про свои способности я писать не собираюсь, а меня и такой термин устраивает для личного, внутреннего пользования. Да и способностей-то кот наплакал. Ну, копится энергия, которая вроде как подпитывает слегка, работает Контакт, ночью лучше вижу, слух наверно тот же, а вот информацию с него обрабатываю в разы лучше. Пока получается, что самое востребованное из того, что у меня есть — это Память. С ней тоже всё не просто. Пока не многое из её запасов мне действительно может пригодиться. Самыми полезными знаниями для меня пока получаются знания моей самой бесполезной, первой жизни. Каламбур, однако. Не смешно.

Я никуда не тороплюсь. Рано ещё делать резкие движения. Вживаюсь в тело, обстановку. Осваиваюсь. В конце концов имею я право на небольшой кусочек личной жизни и счастья. Миллиарды людей так всю жизнь и живут, не заморачиваясь ни на минуту какими-то глобальными проблемами. Этакие овощи. А, что, война в очередной Гандибии, а, да-да, я читал в новостной ленте, и по ТиВи говорили, да, ужасно. А ещё бензин на три цента подорожал, вы представляете? Пора менять правительство. Кстати, вы слышали, что в МакДональдсе появились новые тройные чисбургеры, бутылку диетической Колы к ним дают бесплатно. Вот так и живут…

С гитарой закончил. Чуть шлифанул корпус пастой, натёр полиролью, блести-и-ит, как хозяйство у кота. Полчаса потратил на настройку датчиков и регулировку длины струн на кобылке. Облегчённый аккорд потребовал доводки. Привыкать к нему буду долго. Гитара звучит! Даже в слишком хорошем Регенте. Чересчур хорошо — это плохо. Академически чистенько всё. Даже с моими реактивными датчиками задача, как загнать регентовский предусилитель в перегруз, столь любимый музыкантами, далеко не проста. Немцы сделали шикарный усилитель, с отличной линейной характеристикой, а она мне нужна?

Тут ведь какое дело, расскажу пример, чтобы было понятнее. Уговорил меня как-то один знакомый, в моей первой жизни, свозить его на покатушки стрит-рейсеров. Не успели в сервисе его машину до выходных сделать. Приехали под Каменск. Старый военный аэродром. Весело. Громко. Десятки хрипящих сабвуферов иногда даже не перекрывают испытания рыка машин. Гоняют на время, делают ставки, пьют. Обратно решили выдвигаться вместе. Рычащие машины, факела, с хлопком вылетающие из труб при перегазовке, полосы на капотах, одним словом — красота. Выскочили на трассу и… погнали. Я тоже поехал. Когда в зеркале заднего вида пропали последние участники нашей гонки, то сбросил скорость и покатился, как обычно. 150–180. Знакомый, похлопав по панели моего «Вольво С-80 Т6», вполголоса заметил:

После Нового года Москва спит. Отсыпается от штурмовщины последних дней, многочисленных встреч и бесконечных звонков. От хлопков шампанского, дыма бенгальских огней и безразмерных салатниц, похожих на фаянсовый тазик из бани, с традиционным оливье.

Целый день ушёл на телефонные переговоры. Как-то само собой получилось, что все нити организации нашей поездки в Москву и предстоящей записи, сомкнулись именно на мне. Я один знал, какие инструменты и музыканты нам потребуются в студии, и только я мог как-то воздействовать на свои московские контакты, которые могли обеспечить мне всё необходимое в "мёртвые дни" января.

Нет, где-то глубоко в душе, мне, ныне непьющему спортсмену, были понятны все их манёвры. Мои московские телефонные собеседники всеми силами пытались отринуть от себя необходимость оторвать попу от дивана и холодильника, с запотевшими рядами пивных бутылок, и перенести любой вопрос "на завтра". Каюсь, я был зол, щедр и беспощаден.

— Да, мне пятого, на запись, нужно "Fender piano", на 73 клавиши, в хорошем состоянии. Квартет скрипачей. Четыре стандартные дудки, лучше гараняновские. Я готов купить у тебя новое железо для ударных, но только Пайст и Зилжен. Записывай, что именно мне требуется и какое. Всё надо будет привезти до записи. Сами барабасы найми. Желательно на две бочки. Уровень "Премьера". Кухня должна быть рабочая. Будут косяки с пластиком или пружинами — вычту из аренды. Нет, микрофоны ставить буду сам. Женя, да мне по…. - я оглянулся на жену, которая с расширенными от удивления глазами, слушала весь этот телефонный бред, глядя на моё раскрасневшееся лицо.

Наш раздолбанный телефонный аппарат до сих пор спасало только то, что он и так склеен из кусков. Как же мне хотелось приложить им по столу, после каждого такого разговора.

Про концерт рассказывать не буду. Те, кто пробовал сам выступать, и так знают, что словами рассказать про такое так же трудно, как про свой первый прыжок с парашютом. Да и до меня свои впечатления не раз описали тысячи талантливых людей. Чувство сцены, реакция многотысячной публики, их отклик на наше раскованное поведение во время выступления, где мы не стояли столбами, как было принято у музыкантов советских ВИА — всё собралось в яркий, шипучий коктейль эмоций.

Свой хитрый план, относительно Ирины и её роли в нашем ансамбле, я переработал после разговора со Степаном Арамовичем — администратором и концертным директором группы Стаса Намина. Мы с ним неплохо проводили время в разговорах, когда Цветы уходили на сцену и все остальные больше часа маялись бездельем. Его я и попросил о помощи. На время гастролей он взял над Ириной шефство, помогая советами, а иногда и объяснял ей, что и как нужно делать правильно. Этакий мастер-класс от московского гуру, вхожего в высшие круги представителей советской эстрады, и посвящённого в тайны её закулисья.

Вот и сейчас Иринка где-то носится, собираясь организовать для всех горячие обеды.

Вскоре, наши с ним беседы, плавно перетекая с одной темы на другую, ушли в области, очень далёкие от музыки.

— Степан Арамович, я случайно услышал из ваших разговоров со Стасом, что вы с ним родственники. Простите за бестактность, но в народе упорно ходят слухи, что Стас Намин и Алик Микоян — братья, и к фамилии Микоян они оба имеют самое прямое отношение, — вопрос мной задан не из праздного любопытства. Рано или поздно мне придётся искать выход на кого-нибудь из руководства страны. Вот только окружение Брежнева меня не радует.

Загадка с энергией, получаемой от зала, а может и переизбыток незнакомой энергии, полночи не давали уснуть. Каким-то образом я воспринимаю эманации счастья и радости, как источник Силы. Более того, если источник оказывается с отрицательным значением, то я начинаю с ним делиться своей энергией. Самое обидное, что оба процесса я не контролирую. По моим ощущениям на циклы зарядки — разрядки заметно влияет разность потенциалов. Можно по часу разряжаться на нейтральный, чуть холодный зал, а потом за пару минут всё восстановить от восторженной публики, ликующей перед сценой. Точно, перед сценой… Как-то я не учёл расстояние. Наверняка есть потери от дальности. Судя по тому, как меня сильно торкнуло, когда я вышел к самому краю сцены, они значительны.

— "Я похож на губку. Обычную поролоновую губку, которую брось в воду, и она тут же впитает в себя воду. Выложи её на сухое место, и она начнёт терять влагу. Хм, а ещё губку можно выжать насухо”, - я почувствовал, что покрываюсь липким потом. Слишком яркие образы в Памяти остались от жертв некромантов и менталистов, выжатых досуха их магией. Стало страшно. Наверно, такое же чувство безысходности испытывают в свои последние мгновения инфарктники, понимая, что сердце остановилось, и в этот раз навсегда. Очнулся через секунду, со сжатыми в кулаки руками. Вот это на меня накатило… Правая рука, которой я сжимал металлический угольник гостиничной кровати, разжиматься не хочет. Откинул матрас и левой рукой начал один за другим разжимать пальцы. Ещё один шок! Металл смят, как будто по нему не раз ударили кувалдой. Запаниковав, попытался выправить всё обратно. Металл, словно пластилин, начат менять форму. От переизбытка впечатлений в голове зашумело и, откинувшись на подушку, я мгновенно заснул, как будто потерял сознание.

— Просыпайся, соня. На завтрак опаздываем. — Николай, мой сосед по гостиничному номеру, с перекинутым через плечо полотенцем, прошлёпал по полу босыми ногами, направляясь в душ. Я дождался, когда он начнёт там плескаться, и осторожно отодвинул край матраса. Проплешина светлого металла чётко выделялась на покрашенной поверхности уголка моей кровати. Ощупал это место со всех сторон. Геометрия уголка сохранена, а вот толщина металла изменилась. Там, где нет краски, стенки уголка заметно тоньше.

Память подсказывает два совпадения. Свойства и форму металлов можно менять с помощью магии. Нечто похожее было у гномов, в их магии. и… у земных экстрасенсов.

На Земле экстрасенсов принято считать мошенниками. Натанович как-то мне рассказывал, что когда Розу Кулешову изучали его коллеги, у нас в Свердловске, то они вынужденно приняли такую точку зрения. Иначе, с них бы потребовали объяснение, как такое возможно. У женщины много раз брали биопсию (срезали кусочки кожи на анализы), она месяцами жила на зарплату уборщицы, за свои деньги ездила на обследования в Москву, но разгадка её способностей так и не нашлась.

— А ты знаешь, мне недавно отец звонил, — сообщила мне вчера вечером Ольга, когда я перекусил и мы разобрали пермские сувениры, решая, что и кому подарим.

— Да, и что говорит? — я как-то не понял, для чего она мне это рассказывает.

— У нас раньше дома два телефонных аппарата было. По одному мы с мамой разговаривали, а второй был для отца. Специальный такой, для слабослышащих. Только он сломался давно уже, и отец с тех пор по телефону не любит говорить. Он половину слов не разбирает. У него на работе все к этому уже привыкли и всё ему через маму передают. Я даже подумала, что они ему специальный телефон снова купили, а мама потом сказала, что отец стал лучше слышать.

— Так это же хорошо, — не смог я сходу переключиться на новую тему, всё ещё поглядывая на стол.

— Я тоже обрадовалась, а мама сказала, чтобы я у тебя спросила — это не от той ли настоечки случилось, которую ты им на Новый год подарил?

Как проходили наши концерты в Свердловске, рассказывать можно долго.

Почти вся Чайковка перебывала за кулисами, пользуясь знакомством с Алексеем и Эдуардом.

Мои "подшефные" из спортинтерната каждый концерт орали, как резаные.

Зинаида — наш любимый директор ДК имени Гагарина, пришла с мужем, и как мальчишка, свистела в два пальца.

Мой кулон зарядился на половину своей ёмкости.