Чилийский поэт и прозаик Роберто Боланьо (1953–2003) прожил всего пятьдесят лет и, хотя начал печататься в сорок, успел опубликовать больше десятка книг и стать лауреатом множества наград, в числе которых очень почетные: испанская «Эрральде» и венесуэльская – имени Ромула Гальегоса, прозванная «латиноамериканским Нобелем». Большая слава пришла к Боланьо после выхода в свет «Диких детективов» (1998), a изданный после его смерти роман «2666» получил премию Саламбо в номинации «Лучший роман на испанском языке», был признан Книгой года в Португалии, а газета The New York Times включила его в десятку главных книг 2008 года. Рассказы, вошедшие в сборник «Шлюхи-убийцы» (2001), Боланьо написал, как и большую часть своей прозы, в эмиграции, уехав из Чили после переворота 1973 года сначала в Мексику, а затем в Испанию. Действие происходит в разных городах и странах, где побывал писатель-изгнанник. Сюжеты самые неожиданные – от ностальгических переживаний киллера до африканской магии в футболе или подлинных эпизодов из жизни автора, чей неповторимый мастерский почерк принес ему мировую известность.
Ситуация такова: Б и его отец едут в отпуск в Акапулько. Отправляются они очень рано, в шесть утра. Б проводит ночь у отца. Ему ничего не снится, а если и снится, то, едва открыв глаза, он все забывает. Он слышит, что отец в ванной. Смотрит в окно – на улице еще темно. Б одевается, не включая света. Когда он выходит из комнаты, отец сидит за столом и читает вчерашнюю спортивную газету, завтрак готов. Яйца а-ля ранчера. Б здоровается с отцом и идет в ванную.
Машина отца – «форд мустанг» семидесятого года. В половине седьмого утра они садятся в машину и медленно выезжают из города. Город этот – Мехико, год же, когда Б с отцом покидают столицу, отправляясь на короткий отдых, – 1975-й.
Дорога в общем и целом оказалась приятной. На выезде из столицы и отец и сын слегка замерзают, но когда равнина остается позади и начинается спуск к жарким землям штата Герреро, становится довольно тепло, им даже приходится снять свитера и открыть окошки. Сначала все внимание Б поглощено пейзажем, Б вообще склонен к меланхолии (или так ему кажется), но несколько часов спустя монотонно чередующиеся горы и леса надоедают ему, и Б решает почитать книгу.
Перед самым Акапулько отец Б тормозит перед придорожным ресторанчиком. Там подают игуан. Попробуем? – спрашивает отец. Там же можно увидеть и живых игуан – они едва реагируют, когда Б с отцом подходят взглянуть на них. Б смотрит, опершись на капот «мустанга». Не дожидаясь его ответа, отец заказывает по порции игуаны для себя и для сына. И только тогда Б трогается с места. Он идет к четырем столикам, расположенным под навесом, едва колышимым ветром, и садится за самый дальний от шоссе столик. К мясу игуаны отец заказывает пиво. Оба расстегивают рубашки и закатывают рукава. Рубашки у того и другого светлых тонов. Мужчина, который их обслуживает, наоборот, одет в черную футболку с длинными рукавами, и, кажется, жара ему нипочем.
Вы в Акапулько? – спрашивает он. Отец Б кивает. Других клиентов тут сейчас нет. По отличной дороге проезжают машины, но не останавливаются. Отец Б встает и направляется в заднюю часть ресторана. Сперва Б думает, что отец пошел в туалет, но быстро догадывается, что тот решил заглянуть на кухню, чтобы понаблюдать, как готовят игуану. Мужчина молча следует за ним. Б слышит их голоса. Сначала говорит отец, потом раздается голос мужчины и, наконец, голос женщины, которой Б до сих пор не видел. Лоб у Б покрыт бисеринками пота. Очки запотели. Он снимает их и протирает краем рубашки. Когда он снова надевает очки, он замечает, что отец смотрит на него из кухни. На самом деле Б видит лишь отцовское лицо и часть его плеча – остальное скрыто красной занавеской в черный горох, и Б вдруг кажется, что эта занавеска отделяет не кухню от столовой, а одно время от другого.
