Автобусная остановка в центре Санкт-Петербурга была полна людей, ожидавших свой транспорт. На улице стояла июльская жара, и несколько человек обмахивали себя газетами, журналами или еще чем-то, подходящим для создания спасающего ветерка.

Ожидал своего автобуса и молодой человек по имени Виктор Никитин. Сегодня он запланировал поездку в художественную лавку, чтобы прикупить различные принадлежности для создания картин, т. к. Виктор увлекался рисованием, и у него получалось весьма неплохо.

Свой талант художника он открыл лет в 9 в школе, когда им задали нарисовать закат, и картина Вити Никитина оказалась лучшей не только в классе, но и во всей начальной школе. Учитель по ИЗО души не чаяла в столь талантливом ученике. Витя был рад такой маленькой, но все же славе и твердо решил посвятить свою жизнь творчеству, вопреки желанию своих родителей. Они очень хотели, чтобы их сын стал как минимум юристом, так как, по их мнению, юристы неплохо зарабатывают и работа интересная. Но Витя продолжал рисовать.

Первые картины, конечно же, он не продавал, а дарил друзьям и знакомым. После окончания школы Витя не стал поступать в институт, оправдав это тем, что для талантливого художника нужно все время творить, а не учить микроэкономику и высшую математику. Соответственно, ему пришлось отдать долг родине, и 1 год Виктор служил в Российской армии. Потом он жил с родителями и за счет родителей. Но со временем они перестали давать ему деньги на краски, кисти, холсты и прочие принадлежности. Вите пришлось искать работу, ведь его картины еще не тянули на достойную цену.

Работу он нашел, вернее, подработку на стройке, через своего знакомого. Платили неплохо, но вкалывать нужно было до седьмого пота. Когда Витя возвращался вечером домой, ему уже было не до картин. Но так продолжалось несколько месяцев, потом объект сдали, Вите выплатили «неофициальную» часть заработной платы, и это были для него неплохие деньги. Часть заработанных средств Витя отдал родителям, а на остальное плотно затарился художественным инвентарем и продолжил рисовать.

Прошло два года с того дня, как случилась трагедия, которая унесла жизнь любимой девушки молодого художника Виктора Никитина. Витя помнил все: как он очнулся в больнице с сотрясением мозга, как хоронили Аню и как он долго и сильно плакал. Несколько дней после похорон он не выходил из своей комнаты. Он не зажигал свет, не спал, не ел — ему хотелось только одного — снова обнять и поцеловать Анютку. И от одной только мысли, что ее больше нет, Вите хотелось исчезнуть из этого гнилого и несправедливого мира.

Родители Виктора очень сильно переживали за состояние сына и отвезли его к психотерапевту, который назначил пациенту антидепрессанты и транквилизаторы — на крайний случай. Под активным присмотром матери Витя принимал лекарства, но легче ему не становилось. Матери врач объяснил простым языком, что эти лекарства не лечат печаль и грусть — они только помогают пережить это состояние, а лечит время. Да и действовать они начинают спустя 7—10 дней. Так и получилось. У Виктора стал появляться аппетит, он снова стал общаться с друзьями, но только рисовать он перестал и за все два года ни разу не притронулся к кисти.

Каждый год в день смерти Ани он ходил на кладбище и клал на могилу свежий букет цветов, потом долго сидел и смотрел на ее фотографию.

Вот и сегодня он зашел в цветочную лавку и поехал на кладбище. Найдя могилу, он положил букет, сел на скамеечку и из его глаз покатились слезы. Сколько он просидел, Витя не заметил, как и не заметил подсевшего к нему мужчину. На вид мужчине было лет 45, он был одет в цветную рубашку с пальмами и похожие шорты. На ногах мужчина носил сандалии, а голову украшала соломенная шляпа и темные очки.

— Скучаешь по ней? — обратился мужчина к Виктору своим низким и приятным голосом.

Виктор вернулся домой, пообедал и ушел в свою комнату. Всю дорогу до дома он думал об этом странном мужике и его подарке. Он вертел часы в руках — они были красивые, золотые или позолоченные; на циферблате арабские цифры, написанные красивым шрифтом. Сверху имелась кнопочка, но что странно — не было на них ручки для завода. Маленькая стрелка стояла на 12, а большая показывала 5 минут.

Витя сел на диван, достал часы и стал думать, как их проверить. Все это, конечно, казалось каким-то дурачеством, но впервые за 2 года Витя чем-то заинтересовался. Он встал с дивана, подошел к мольберту, выдавил немного краски из тюбика, взял в руки кисть и посмотрел на время — 18:14 показывали часы на его телефоне. Виктор стал рисовать, вернее, мазал кистью по холсту, создавая абстракцию, при этом постоянно поглядывая на время. Ровно в 18:19 он нажал на кнопку на подаренных часах. Щелчок. Вспышка. И Витя снова стоит перед чистым холстом с кистью в руке, а часы на телефоне снова показывают 18:14.

— Охренеть, — сказал Витя и рухнул на диван, держа в руках часы. Минутная стрелка на них двигалась вперед, пока не достигла отметки 10 минут.

Тогда Виктор понял, что после того, как он воспользуется часами, их нельзя будет использовать еще 5 минут.

Теперь голова у юного художника была забита только тем, что он может сделать, имея в распоряжении такую чудо-вещицу.

На улице было темно, шел мокрый снег с дождем, и температура была не совсем зимняя — в середине-то января.

Витя лежал у себя в комнате на кровати и читал книгу, рядом горел торшер.

После того, как он спас человека, прошло уже пару месяцев, и Витя помнил то необъяснимое чувство удовлетворения и небесцельного присутствия в этом мире. Только вот с тех пор корректор больше не пригодился.

Виктор отложил книгу и, как обычно это бывало с момента появления незнакомца с часами, стал думать, как еще можно использовать корректор, но на ум ничего дельного не приходило.

Однажды Виктор даже хотел устроиться на работу в полицию, но не прошел по состоянию здоровья, да и родители были против.

Теперь Виктор точно знал, что люди помнят, что с ними происходит во время корректировки, и это одновременно упрощало и усложняло задачу. Усложняло потому, что неизвестно, как объяснить спасенному человеку, что произошло. А упрощало снижением риска быть побитым, как в прошлый раз. С тех пор Витя решил использовать корректор как можно реже, только в самых сложных случаях, а то вдруг создаст какую-нибудь опасную ситуацию на дороге или в воздухе.

Несколько месяцев Витя жил своей обычной жизнью: рисовал картины, отдыхал с друзьями, но корректором не пользовался.

В один из летних вечеров Витя рисовал, когда дверь квартиры открылась и кто-то вошел. Витя подумал, что это мама, и, как обычно, ждал вопроса с порога: «Вить, ты дома?». Но вопроса не последовало, и не было слышно, как мама шуршит, снимая одежду. Его это насторожило, и он вышел в коридор. Он увидел, как мама сидит на маленькой скамеечке и тяжело дышит, руки у нее были в крови, а на лице большая рана, видимо, от ножа.

— Мам, ты в порядке, что случилось? — подбежал испуганный Витя к маме и стал ее осматривать.

— Сумка… там… деньги… документы, — еле дыша, говорила мать, — в подъезде… напали.

Глава 1

Комната для переговоров была меньше предыдущего зала, но выполнена в тех же светлых тонах и имела схожий интерьер. Посредине комнаты стоял длинный овальный стол с придвинутыми к нему стульями.

За столом сидел мужчина, на вид лет 35, со стильной прической и гладко выбритый. Он встал и заулыбался.

— Мое почтение, Степан Григорьевич, — уверенно и четко произнес мужчина. — Присаживайтесь, все уже готово, — и протянул олигарху руку.

— Здравствуйте, Андрей Игнатьевич, — пожимая протянутую руку, с улыбкой ответил Степан Григорьевич.

Сам «умный дом» находился в Московской области, примерно в 200 километрах от столицы, и вокруг него на протяжении нескольких десятков километров не было никаких поселений. Он фактически находился в лесу на расчищенной от деревьев площадке и был обнесен высоким каменным забором. Пятикилометровая дорога от трассы к дому была сделана также компанией «НеоТехнолоджи».

Степан Григорьевич посетил свой новый дом на следующий день после поступления денег на счет продавца, это был четверг.

Лимузин и внедорожник подъехали к железным воротам, над которыми виднелись две видеокамеры. Красный лазерный луч просканировал номера машин, и ворота открылись. Автомобили проследовали дальше.

То, что увидел Степан Григорьевич, выйдя из авто, просто потрясло его и поразило воображение. Перед ним красовалось огромное «железное яйцо» с круглыми окнами и дверью. В высоту дом был примерно метров 15.

— Поразительно! — произнес Степан Григорьевич, оглядывая строение.

Степан Григорьевич со своими охранниками остались наедине с Эндрю, который, постояв немного, первым начал разговор.

— Для начала я хотел бы попросить вас остаться со мной наедине, без ваших друзей, так как технологии строго засекречены, и принципы их работы, которые я собираюсь вам рассказать, не подлежат разглашению согласно договору, — Эндрю протянул Степану рацию.

— Если согласно договору, то пожалуйста, — с сарказмом сказал Степан Геннадьевич и, взяв рацию, попросил охрану подождать его в машине.

— Для начала мы заблокируем входную дверь, чтобы открыть ее смог только владелец, — Эндрю подошел к небольшому дисплею слева от двери, — станьте, пожалуйста, на желтую ступеньку.

Степан Григорьевич подчинился.

Переночевать Степан решил в доме. Он спустился вниз, вышел к охранникам и провел их в дом. Первым делом он показал им тренажерный зал с сауной и бассейном, от чего ребята повеселели и сменили грозные выражения своих лиц на расслабленные.

Далее хозяин провел их в гостевую комнату, заодно и посмотрел сам. Гостевая комната не оставила равнодушным никого. Она выглядела как квартира-студия. Там было все: несколько кроватей, как полутороспальных, так и двуспальных. Большой телевизор, душ, ванная, джакузи, кухня, много разновидностей растений. Ну и, конечно же, исходящий от стен приятный свет. Ребята были в восторге от такого фантастического интерьера.

Проведя небольшую экскурсию, Степан отпустил охрану в тренажерный зал, а сам пошел в свою спальню, которая впечатлила его не меньше других комнат. Там он выставил температуру 24 по Цельсию, влажность на 50% и включил выработку озона. И с довольной улыбкой уснул.

Утром Степан Георгиевич проснулся, как обычно, в 5 утра. Он сам определил для себя такой режим: отбой в 11 вечера, подъем в 5 утра. Первой его мыслью была мысль о еде: желудок был пуст, как и у его охраны.

Он нажал на кнопку рации и произнес:

Вернувшись из Франции в Россию, Степан Григорьевич первым делом отвез детей в школу, а после отправился в главный офис своей компании. В офисе он собрал всех на еженедельную «планерку», которая проходила по понедельникам. Обсудив некоторые детали с сотрудниками «СофтЛаб», он позвонил своему личному помощнику и дал ему указание — купить детскую площадку для дачи и набор для пикника и барбекю. Все это Степан Григорьевич хотел разместить на своем новом участке и уже пригласил детей на выходные к нему на отдых.

После того как все дела на сегодня закончились, Степан Григорьевич поехал домой в свою московскую квартиру.

В среду утром позвонил водитель лимузина и сказал, что машина сломалась и на починку уйдет пару дней. Сказать, что эта новость расстроила Степана, значит не сказать ничего. Он был просто жутко расстроен и зол: лимузин — это был его рабочий кабинет на колесах. И что немаловажно, он был бронированным. Не то чтобы Степан Григорьевич имел много врагов, но лишний раз подстраховаться не мешало, тем более лимузин так и продавался.

Степан был в раздумьях: взять лимузин напрокат или ездить на внедорожнике с охраной. В итоге он решил, что пару дней потерпит и поездит с ребятами на внедорожнике.

Олигарх сидел на кухне и пил кофе, когда в дверь квартиры позвонили. Он подошел к домофону, увидел, что это один из охранников, и открыл дверь.