Каково это – прожить шестнадцать лет «в шкуре» Александра Даниловича Меньшикова, Светлейшего князя Ижерского, царского любимчика, баловня судьбы, одного из богатейших людей России? И вдруг…
Вдруг – царская немилость, изгнание, полная неизвестность.
И путь лежит на запад, но к землям восточным: через ураганы, бури, схватки с пиратами, людоедами и самураями…
И в конечной точке маршрута путников не ждет теплый прием: только новые жаркие схватки, новые труды – праведные и бесконечные…
Книга впервые издается в электронной версии на сайте «ЛитРес».
Глава первая
Бесправный бродяга под женской чадрой
– Каждому да воздастся по делам его! И за все в целом, и за каждое дело в отдельности, – важно вещал тибетский лама, прибывший в строящейся Питербурх с визитом вежливости. – Подлость – рано или поздно – будет отомщена. Доблесть же вознаграждена – всенепременно и по достоинству….
Лама ещё поболтал немного – недели так полторы – да и отбыл с подвернувшейся оказией в просвещённую Европу: поучать тамошних умников восточным философским сентенциям…
А вот японка Наоми, которая состояла при ламе то ли в качестве служанки, то ли в качестве послушницы, осталась в Питербурхе. Разгневался на неё за что-то высокомудрый лама и не взял с собой в Европу. По-подлому бросил молоденькую девушку в чужой стране – без копейки денег.
Хорошо ещё, что добросердечная Санька – Александра Ивановна Меньшикова, Светлейшая княгиня Ижерская – обеспокоилась судьбой японки и пригрела Наоми в своём загородном василеостровском доме в качестве горничной. Санька была очень довольна новой служанкой, без устали восхищалась её расторопностью и предупредительностью, лично обучала Наоми-сан русскому языку.
Японка, благодаря своей необычной внешности, не была обделена мужским вниманием. Более того, уже через полтора месяца у неё появился и официальный жених – комендант Петропавловской крепости полковник Илья Солев. Впрочем, Наоми по-прежнему оставалась горничной в доме Меньшиковых – свадьба с Солевым была назначена только на предстоящую осень.
Глава вторая
Царский каприз и прощальное письмо
В приоткрытое окошко кареты неожиданно ворвались неаппетитные запахи.
– Что это такое? – брезгливо закрутил грушеобразным носом Медзоморт-паша. – Складывается впечатление, что впереди находится гигантская кухня. Причём кухня, в которой уже лет двадцать-тридцать никто толком не убирался: сплошной чад от подгоревшего некачественного масла, перебродившими помоями несёт за морскую милю…. Бр-р-р!
– Да, умеют восточные люди за всеми вещами и предметами закреплять точные и цветастые образы! – восхитился Алёшка Бровкин. – Москва – большая и грязная кухня, где никто никогда толком не убирался? Браво, браво! Вы, Медзоморт-паша, попали не в бровь, а в глаз! Что касаемо нашей первопрестольной…. Пётр Алексеевич решил, что новые европейские порядки мы заведём уже в Питербурхе, когда туда окончательно и бесповоротно перенесём русскую столицу. Мол, там-то мы уж точно построим истинный Парадиз, чтобы всякие немцы да голландцы обзавидовались! Ну, а Москву пока решили не переиначивать. Чего уж там, древность, как-никак, старина…
Под проживание турецкого посланника Иван Артёмич отвёл двухэтажный флигелёк своего каменного московского дома, причём две просторные светёлки были предназначены для жён высокородного Медзоморт-паши. Егору, как любимой и старшей «жене» почтенного басурмана досталась отдельная комната, являвшаяся – в старые и добрые времена – домашней библиотекой образованного семейства Бровкиных.
«Наша Александра Ивановна и здесь, судя по выбору книг, приложила свою нежную и романтичную руку», – печально вздохнув, отметил внутренний голос.
