Тюрьма в форте Блад показалась мне настоящим раем на земле. Со мной наверняка согласился бы любой, кому довелось побывать в печально известном конфедератском Андерсонвилле, или в одной из федеральных тюрем-барж, гниющих у берегов Миссисипи. По воле судьбы я и сам провел в одной из таких плавучих темниц почти полгода, так что можете поверить, мне было с чем сравнивать.

Под ногами, наконец, не скрипела и не раскачивалась осклизлая палуба, не слышался неумолчный плеск волн, а вместо темных тесных трюмов, насквозь пропахших мочой и нечистотами, над головой был чистенький беленый потолок.

Одного этого было достаточно, чтобы возблагодарить Вакан-Танку за заботу и покровительство. Возможно, что именно по воле богов я и попал в плен в июне шестьдесят четвертого, и мои останки не остались лежать непогребенными на каком-нибудь безымянном поле боя.

Первые полгода плена были самыми тяжелыми. Меня, с другими заключенными, постоянно перевозили с места на место, в зависимости от военных успехов или неудач федералов.

После насквозь гнилой баржи, которая носила звучное имя Джордж Вашингтон, я успел побывать и в форте Доннели, и в форте Хелл-Гейтс и даже в форте Линкольн, прошагав на своих двоих не одну сотню миль.

Мистер Конноли пожал мне руку и пододвинул стакан.

- Виски Флинтлок, двенадцать лет выдержки, - одобрительно кивнул Шеймус, разглядывая содержимое рюмки на свет. - В Теннеси раньше делали неплохое пойло!

- У него даже какой-то довоенный вкус, - заметил мистер Конноли, приподнимая стакан к носу.

- Ага, мне кажется, что от него пахнет рабами, - Шеймус понюхал виски и проглотил его одним глотком. - Замечательный вкус!

Мистер Конноли поморщился.

Обед подходил к концу. Миссис Фергюсон взяла Айдана за руку, и вышла из столовой, тихонько прикрыв за собой дверь.

- Как там поживает мистер Пинкертон? - спросил полковник, затягиваясь сигарой.

Шеймус от неожиданности подавился яблочным пирогом, и поспешил запить его горячим кофе.

- Прошу прощения? - пробормотал он, неловко косясь на темные кофейные пятна, расползающиеся по белоснежной скатерти. - Вы что, ко мне обращаетесь?

- Ну а к кому же еще? - полковник вскинул брови. - Кроме вас, никому из присутствующих здесь не доводилось работать на его агентство!

Как только мы пересекли реку, то сразу же поняли, что оказались на враждебной территории. Сгоревшие здания порта пялились на нас слепыми прямоугольниками окон, а от большей части пакгаузов вообще остались одни головешки.

Паром тяжело ткнулся в полуразрушенную пристань, которая жалобно заскрипела и застонала от удара.

- Осторожнее, вашу мать! - закричал старший паромщик. - Причал и так на честном слове держится! Глядите, в следующий раз будем разгружаться по пояс в воде!

Загремели цепи, и сходни медленно опустились за борт.

- Никого ждать не будем, - решил мистер Конноли. - Начинайте разгружать лошадей!

С самого детства я любил слушать страшные истории, которые взрослые обычно рассказывали друг другу у походного костра.

Вот и в тот раз, мы с братьями тихонько устроились под одеялами, терпеливо дожидаясь, когда отец закончит набивать свою трубку, и начнет свой неторопливый рассказ.

Жаркий костер весело потрескивал, а черное холодное небо было усеяно мириадами мерцающих льдинок.

Ночь была холодная, и мальчишки жались поближе друг к другу, поглядывая на темные силуэты воинов, застывших, подобно изваяниям, вокруг огня.

Белая Птица плеснул на уголья из чаши, а Черная Рубаха бросил в огонь кусок сырого сердца бизона.

Не смотря на все трудности и испытания, которые мне довелось перенести, у меня все же было счастливое детство.

Окруженные со всех сторон недружелюбными соседями, мы со сверстниками не рисковали далеко удаляться от становища, однако бескрайние просторы прерий неизменно манили нас своими горизонтами и тысячами приключений, о которых мальчишки могли только мечтать!

Когда мы слушали военные песни, которые пели взрослые воины, когда мы внимали бесконечным пересказам историй о делах давно минувших дней, наши сердца всегда улетали вместе с ними в далекие дали!

Это было замечательное ощущение! Свобода, ветер и солнце, бьющее в глаза!

Мне всегда хотелось тайком оседлать быстрого коня, прихватить лук и колчан со стрелами, и без промедления помчаться, куда глаза глядят, пока необыкновенные приключения не захлестнут меня бурлящей волной, и не выбросят на чужой берег далеко-далеко от родного дома, уже взрослым и многоопытным воином!

- Уже недолго осталось, - сказал Танцующий Волк, сгибая и разгибая руку мистера Конноли, лежащего в беспамятстве на закопченных жердях. - Видишь, его члены вновь обрели гибкость!

Я осмотрел обнаженное тело ирландца и кивнул.

- Главное, чтобы его разум остался прежним, - сказал я. - Иначе в этом нет никакого смысла.

Шаман улыбнулся, и принялся обмахивать мистера Конноли веером из орлиных перьев.

- Для этого я с ним и сижу, - сказал он. - Я слежу, чтобы маниту не уволокли дух твоего друга в свои подземелья.

Высоко на холме замелькали флажки семафорной службы капитана Александера.

- Огонь! - завопил сержант Акерс. От этого вопля у меня волосы на голове встали дыбом! Лицо сержанта исказилось в хищной ухмылке, а покрытые шрамами и веснушками руки сноровисто вскинули винтовку на уровень глаз.

Задержав дыхание, я поплотнее прижал приклад к плечу и нажал на курок.

От грохота мушкетных выстрелов тут же заложило уши, в горле запершило, а глаза заслезились. Пороховой дым на мгновенье окутал наши позиции белым саваном, скрывая от глаз наступающего противника.

Горячий вирджинский воздух наполнился криками раненных и лязгом вынимаемых шомполов.

Шеймус склонился над мертвым шаманом и ухмыльнулся.

- Чистая работа, лучше я бы и сам не сделал! - сказал он, уперев руки в колени и рассматривая рану на шее Танцующего Волка. - С тобой опасно ссориться, Джонни! Чуть что, сразу по горлу!

У меня до сих пор голова шла кругом, а все вокруг казалось каким-то расплывчатым и нереальным. Мое тело сотрясала крупная дрожь, горло пересохло, а в желудке что-то булькало и шевелилось, словно я проглотил дюжину живых змей.

Голоса друзей доносились откуда-то издалека, словно сквозь шум прибоя. Смысл слов я понимал, но никак не мог сообразить, происходит ли все это на самом деле, либо я все еще иду "Дорогой Снов".

- Крови из него натекло совсем немного, - удивился Сет Кипман, осторожно переворачивая мертвое тело. - Всего-то пара кружек…

Мистер Смит небрежно сдернул с головы раба мешок, и довольно закудахтал, похлопывая по бедру колотушкой из сушеной тыквы.

Черный великан с шумом втянул воздух через проколотые изогнутыми колючками ноздри, а из безобразного безгубого рта, с ощеренными в гротескной усмешке зубами, на доски палубы закапала тягучая слюна.

- Матерь божья! - вздохнул Шеймус. - Да это же умертвие!

Желтые мутные глаза равнодушно уставились на толстяка-ирландца, а из безвольно разинувшейся пасти послышалось низкое утробное урчание.

Бокор потряс колотушкой и выпустил цепь из рук. Наступив на ржавые звенья ногой, он погрозил мистеру Конноли кривым пальцем, увенчанным желтым ороговевшим ногтем.