Конан эту женщину заметил сразу.

Во-первых, она путешествовала одна. В Вендии такое встретишь нечасто. Разумеется, у нее имелись слуги: какие-нибудь конюхи, носильщики паланкинов, личные повара и все такое – все, что полагается знатной госпоже, которая зачем-то отправилась в путь. Все эти люди «не считались». Кто они такие, в конце концов, чтобы обращать на них внимание? Просто «говорящие предметы обстановки». Одного можно заменить другим, и никто не заметит разницы.

Она путешествовала одна в том смысле, что при ней не было спутника-мужчины, равного ей по положению. Ни отца, ни мужа, ни брата, ни опекуна.

Закутанная в плотное темно-зеленое покрывало с золотым волнообразным узором, она вошла в придорожную таверну как раз в тот момент, когда Конан расправился с первым кувшином вина и потребовал второй. При виде этой фигуры, угадывавшейся под тканью, киммериец отставил кувшин и уселся поудобнее, желая понаблюдать за женщиной.

Наверное, это было невежливо. То есть, это наверняка было верхом нахальства – развалиться на скамье, заложив руки за голову, и уставиться на вошедшую откровенным, раздевающим взглядом. Но, в конце концов, рассудил про себя Конан, они не в королевском дворце и не при королевском дворе, поэтому некоторые правила «цивилизованных людей» здесь могут быть отменены. Придорожные таверны принадлежат таким, как он, Конан-варвар, а если разным странствующим без спутников красоткам это не по нраву – что ж, никто не заставлял их отправляться в дорогу.

Конан очнулся и медленно приоткрыл глаза. Сквозь ресницы он огляделся. Вокруг покачивался явственный мираж: что-то блестящее, многoцветное. Настолько не похожее на придорожную таверну, где Конан помнил себя в последний раз, что варвар счел все увиденное просто сном. Он опять опустил веки и поразмыслил. Попробовал согнуть руку, ногу. Нигде ничего не болело. Он не был связан или скован. Тело полностью подчинялось ему. И даже голова не болела.

Конан перевернулся на бок. Потом на живот. Подпер подбородок кулаком, снова открыл глаза.

Его окружала сказочная роскошь. Ослепительный свет изумрудов, рубинов, жемчужин брызнул на потрясенного варвара со всех сторон. Стены, мебель переливались изумительными красками, под потолком (как обнаружил Конан, задрав голову) висели гирлянды искусственных цветов. Нефритовые листья, искусно вырезанные, с позолоченными жилками, тихо покачивались на длинной золотой цепочке; цветы с опаловыми лепестками и яшмовыми пестиками свисали между листьями. Настоящие птицы летали среди этой роскоши. Некоторые растения, впрочем, были настоящими. Они распространяли по комнате изумительный аромат.

Конан сел, ощупал голову. Нет, с головой тоже все в порядке. По-прежнему нечесаные волосы свисают на плечи. К нему никто не прикасался.

Если не считать того, что, пока он спал, его перенесли в это райское место.