Особняк был построен в двух уровнях. Вероятно, чтобы лучше вписаться в рельеф скалы в пригороде Палисейдс, откуда он нервно поглядывал в пропасть, на дне которой плескался Тихий океан. Я вежливо тронул дверной замок, и он отозвался музыкальным перезвоном на фоне современной джазовой мелодии, исполняемой оркестром на голой технике без признаков чувства. Дверь открыла блондинка, явно не в себе, поскольку еле держалась на ногах. Брюки кричащего огненного цвета низко сидели на бедрах, оставляя голым весь соблазнительный стан, вплоть до небрежно завязанного на маленьких острых грудках шелкового шарфа. Прямые волосы до плеч, размазанная губная помада, зеленые тени под глазами, побежавшие вниз по впалым щекам. Заглянув в ее глаза — такого болотного цвета, что ждешь чавкающего звука, когда она моргает, — я понял, почему побежали тени. Я бы и сам сбежал стремглав.

Блондинка удивленно хмыкнула.

— Уже ночь на дворе, — раздраженно сообщила она мне. — Что вам здесь нужно?

— Я — Рик Холман, — объяснил я. — Позвонил Лестер Найт и попросил срочно приехать.

— Когда он надерется, каждый пустяк становится срочным. — Она хихикнула и вызывающе провела руками по своим стройным бедрам. — Можете мне поверить, мистер.

Я поспал часа два в самолете и еще пятнадцать минут — в такси от аэропорта Айдлвайлд и проснулся на мосту Триборо. Манхэттен ранней осенью просто очарователен, а отель «Парк Рояль» — одно из самых ярких проявлений этого очарования, чего не скажешь о портье, с которым я столкнулся сразу же.

— Мне нужно повидаться с мисс Барр.

— В самом деле, сэр? — Он мысленно сделал моментальный снимок моего лица, помешкал, второй раз прогнал его через свой банк памяти, но из него так и не выскочила аккуратно прокомпостированная визитная карточка. — Прошу прощения, но мисс Барр дала мне очень четкие инструкции: она никого не желает видеть, сэр.

— Позвоните и скажите, что к ней пришел Рик Холман.

Моя просьба не произвела на него никакого впечатления.

Когда я вышел в вестибюль, мой любимый портье беседовал с моим любимым промышленным магнатом. Увидев меня, они прореагировали совершенно по-разному. Портье устремил взгляд в пустоту, словно меня не существовало, а Хатчинс бросился ко мне; его лицо исказила гримаса, очевидно означавшая приветственную улыбку в мире финансовых воротил.

— Я как раз дожидался вас, Рик, — пробасил он на весь вестибюль. — Нам нужно поговорить. Пойдемте в бар?

— Почему бы нет?

— Не хотелось заводить разговор в присутствии Максин, — доверительно сказал он громоподобным шепотом. — Она нервничает, как кошка.

— Это заметно, — согласился я.

Соня, с лицом, похожим на застывшую маску, вела машину, а я сидел рядом и покуривал сигарету. Прошло минут пять с тех пор, как мы покинули модернизированный амбар, и все это время оба молчали.

— Вы забыли свой норковый палантин, — заметил я небрежно. — Так и простудиться недолго. Может быть, включить обогреватель?

— Мне не холодно, — сказала она.

Я дотронулся пальцем до ее сверкающего ожерелья. Она раздраженно дернулась, как при контакте с заразным больным.

— У вас безупречный вкус к приятным сторонам жизни, дорогая, — проговорил я ехидно. — Я имею в виду драгоценности, меха, одежду. Думаю, все это поступает от нашего магната? Кстати, чтобы получать такие деньги, работая секретарем, нужно, вероятно, оказывать весьма специфические услуги? Да?

Пат Уэлс с явным удовлетворением полюбовался на свой тонкий, но мужественный профиль в зеркале театральной уборной, поправил элегантный локон черных густых волос, прежде чем развернуться в кресле и взглянуть на меня.

— Я прекрасно понимаю ваши вопросы, мистер Холман, — сказал он добродушно. — Включая тот, который вы еще не задали: не имеет ли жена, с которой мы разошлись, такой власти надо мной, что я готов ради нее убить актрису, ее соперницу?

— Джо Фрайберг говорит, что вы были просто счастливы играть вместе с Максин, а когда Бабе Дюан заняла ее место, не перемолвились с нею ни единым словом, за исключением диалогов пьесы. Похоже, вы тяжело переживали замену Максин?

— Виновата ирландская кровь, которую я унаследовал от матери. — Он улыбнулся. — Конечно, я переживал. Я надеялся, что если мы с Максин будем проводить вместе шесть вечеров в неделю, то, возможно, ее прежние чувства вернутся. Каждый волен мечтать и надеяться, а я по-прежнему очень люблю ее, мистер Холман.

— Как и все остальные мужья, — буркнул я недовольно. — По крайней мере, трое последних — с первым я еще не встречался.