Я остановил свой «остин». Перед вычурными бронзовыми воротами кладбища он смотрелся этаким символическим стражем на границе жизни и смерти… Мы вышли из машины. Сержант Полник нажал большим пальцем на кнопку звонка, и его вдруг передернуло.

— Кладбища всегда наводят на меня тоску, даже когда они такие светские, как это! — сказал он наивно.

— А вы суеверны? — спросил я, крайне удивленный. — Трупы ведь — это ваш бизнес, сержант.

Его лоб покрылся сеточкой морщин.

— Против трупов я ничего не имею, — проворчал он, — морги меня тоже нисколько не волнуют, — его снова передернуло, — но кладбища — это другое дело, они беспокоят меня, лейтенант.

Доктор Джейсон Торро был высокий тощий малый, что-то около сорока, с аскетическим лицом и коротко остриженными волосами. На нем был прекрасно сшитый темный костюм, который мог стоить около трехсот долларов, все аксессуары прекрасно гармонировали со всем его обликом. Сильные руки с длинными чуткими пальцами постоянно двигались по полированной доске стола, пока он говорил.

— Я понимаю вас, лейтенант, — спокойно сказал он. — Бог знает, кому понадобилось убивать бедную Бернис Кейнс, но кто-то это сделал, и должно быть произведено расследование. — Он беспомощно пожал плечами. — Думаю, вы представляете, в каком шоке я находился после того, как ваш сержант рассказал мне обо всем за полчаса до погребения. И они оставили ее тело в могиле Марты!

Он резко поднялся со стула и прошел к окну, встав спиной ко мне.

— Это не могло быть совпадением, не так ли, лейтенант? — Его голос звучал глухо.

— Не похоже на то, — сказал я вежливо. — У вас есть враги, доктор?

Местечко, которое называлось «Убежище», вполне соответствовало своему названию. В тенистых уголках парка я видел парочки, причем совершенно невозможно было определить, где он, а где она. Прически были абсолютно одинаковыми, так что приходилось смотреть ниже: если брюки, то парень, если юбка, то девица. Иногда до меня доносился запах хорошего шотландского табака. Начать, что ли, курить трубку, этакую старинную, изогнутую?

Дом был простроен в псевдотюдорианском стиле, но это была всего лишь неудачная имитация этого стиля, который так хорошо смотрелся в Англии. Я когда-то бывал там и знаю, что это такое. Я дернул за шнур на солидной дубовой двери. Старинный бронзовый звонок яростно звякнул, оповещая обитателей дома, что кто-то снаружи ждет.

Прежде чем звук звонка затих, в дверях появилась горничная. На светлых, коротко остриженных волосах лежала благочестивая белоснежная Шапочка, которую можно было увидеть только в голливудских фильмах довоенных лет.

Даже если бы она и изобразила улыбку, то это было бы лишним, потому что всем своим изящным телом, которое четко вырисовывалось под черной униформой, она говорила: «Входи, незнакомец, ты дома».

Прошла почти минута, но не было сказано ни слова, мы только смотрели друг на друга. Я считал, что она должна произнести, к примеру: «Да, сэр?» Еще минута молчания — и я почувствовал, что больше не выдержу.

Когда лифт доставил меня на двенадцатый этаж, мне вдруг пришло в голову, что я просто сексуально озабочен и шериф был бы абсолютно прав, вышвырнув меня через неделю с работы. И если ты любишь свою работу, то какого же черта… Но мысли эти мелькали и пропадали, а тем временем я нажимал кнопку звонка у двери Тани Строуд.

Через пять секунд я так разволновался, что забыл всю свою философию. Я ожидал лицезреть яркое видение желтого цвета, а увидел рослого парня с мрачным лицом. Рубашка была расстегнута, и я увидел мощную грудь, густо заросшую черными волосами.

Парень что-то проворчал, глядя на меня такими глазами, будто я был аппетитным окороком, подвешенным на крючке в витрине мясной лавки.

— Я думал, что ты не осмелишься появиться, пока я здесь, — сказал он с чувством удовлетворения, — она лгала мне, что никакого парня не было вовсе! Но к тому времени, как она вернется, это станет правдой.

Он не дал мне возразить. Его левая рука сгребла мой пиджак и подтянула поближе к себе, а правая сложилась в огромный кулак и приготовилась опуститься на мою голову. Я успел среагировать, так как мне было очень жаль моих зубов, и всем весом наступил ему на ногу. Он приготовился было взреветь. Шум был вовсе ни к чему, и я всадил руку в его солнечное сплетение, а ребро ладони — в горло.

Солнце уже клонилось на запад, когда я возвращался в город. Внезапные спазмы в желудке напомнили мне, что я сегодня еще ничего не ел. Поэтому я зашел в кафе, чтобы перехватить сандвич. Контора доктора Торро не отвечала, когда я позвонил туда из кафе, поэтому я набрал его домашний номер. Здесь мне ответили. Голос его звучал без особой радости, когда я сказал ему, что хочу поговорить с ним еще немного, но все же он согласился подождать, пока я приеду.

Когда я вошел в дом, мне показалось, что это подходящее жилье для такого человека, как доктор Торро. Большое светлое здание с украшенным орнаментом фасадом, слегка даже вычурным, как будто архитектор в последний момент решил, что дом все же должен соответствовать своей цене… и перестарался.

Шторы были опущены на всех окнах, придавая дому почти нежилой вид. Я нажал, кнопку звонка и услышал, как что-то звякнуло едва слышно внутри. Немного погодя доктор сам открыл мне дверь. Складки на его лице прорезались еще глубже, а может быть, это были их тени, а может быть, разыгралось мое воображение.

Он с минуту смотрел на меня, как на нечто страшно неприятное, затем пожал костлявыми плечами под прекрасно сшитым синим пиджаком.

— Входите, лейтенант, дома я один.