Научная фантастика писателей разных стран, объединенная тревогой за будущее, протестом против недооценки экологических факторов, желанием предупредить трагические ошибки, способные сказаться на судьбах будущих поколений жителей Земли.
Содержание:
Е. Ванслова.
Предисловие
РАССКАЗЫ
Рэй Брэдбери.
И грянул гром…
Перевел с английского Л. Жданов
Нильс Нильсен.
Ночная погоня
. Перевел с датского Р. Рыбкин
Кемень Деже.
Третье поколение
. Перевела с венгерского Г. Лапидус
А. Лентини.
Дерево
. Перевел с английского Р. Рыбкин
Томас Сальвадор.
Марсуф на планете Спирео
. Перевел с испанского Р. Рыбкин
Кордвейнер Смит.
Игра с крысодраконом
. Перевел с английского Р. Рыбкин
Збигнев Долецкий.
Под белыми облаками
. Перевел с польского В. Приходько
Лестер Дель Рей.
Крылья ночи
. Перевела с английского Н. Галь
Збинек Черник.
Дорога к началу веков
. Перевела с чешского Е. Аронович
Эмио Донаджо.
Уважать микробы
. Перевел с итальянского Л. Вершинин
Джон Браннер.
Заключение о состоянии лунной поверхности
. Перевел с английского Р. Рыбкин
Любен Дилов.
Еще раз о дельфинах
. Перевела с болгарского Т. Прокопьева
Рохелио Льопис.
Сказочник
. Перевел с испанского Р. Рыбкин
Ондржей Нефф.
Моби Дик
. Перевела с чешского Т. Осадченко
Джон Эзертон.
Нежданно-негаданно
. Перевел с английского Р. Рыбкин
Роберт Силверберг.
Тру-ру-ру
. Перевел с английского В. Вебер
ПОВЕСТИ
Уильям Пауэрс.
Нечем дышать
. Перевел с английского И. Можейко
Даина Чавиано.
Фея на пороге Земли
. Перевел с испанского Р. Рыбкин
Вместо послесловия:
Рэй Брэдбери.
Зеленое утро
. Перевел с английского Л. Жданов
Составитель:
Р. Л. Рыбкин
Художник:
Е. Флёрова
Ночная погоня
Предисловие
Из прошлого в настоящее ведет антигравитационная металлическая тропа — 6 дюймов над землей. Если пройти по этой тропе, можно попасть в такое далекое прошлое, когда на Земле царила первозданная природа, огромные папоротники и пальмы, гигантские тираннозавры и бабочки. Вот оно, «начало всех начал», — в мире царя только естественные, а не социальные законы. Человека еще нет, все еще только предстоит — и первая тяжелая борьба с могучими силами природы, которых он будет бояться и обожествлять, и овладение законами, которые помогут в этой борьбе, и попытки покорить природу, подмять ее под себя, и, наконец, стремление понять ее законы. «Начало всех начал» — в классическом рассказе Рэя Брэдбери «И грянул гром…». И здесь же — мысль о том, что все в этом мире связано невидимыми, но прочными нитями. Стоило охотнику Экельсу на мгновение сойти с тропы и случайно придавить бабочку, как изменился ход грядущей истории.
И вот тропа приводит нас в будущее. Мы как бы перепрыгиваем и через XIX век с его завоеваниями техники, с его идеей Франкенштейна — чудовища, которое убивает своего создателя, и через наш XX век с его атомными станциями и космическими полетами и попадаем в будущее, в самые последние годы этого или в начало нового тысячелетия. И оказывается, что возникшая лишь в XX веке острота взаимоотношений человека с природой выявляется все больше и больше. И если в начале нашего века люди со спокойной совестью охотились, ловили рыбу, собирали охапки лесных цветов, грибы и ягоды, строили новые ГЭС и водоемы, рукотворные моря, плотины и дамбы и воспевали все это в стихах и песнях, то уже сейчас стало ясно, что противостояние природе и тем более сражение с ней, попытка силой покорить ее могут привести к страшным последствиям. Авторы научно-фантастических рассказов рисуют эти последствия в жанре «предупреждения»: вот что может случиться, если мы не обратим внимания на существующие уже сегодня опасности.
Если человечество не осознает, что Земля в беде, то нас, возможно, ждет будущее, описанное в рассказе американского фантаста А. Лентини «Дерево»: все деревья в городе Бостоне пластиковые, кроме одного, к которому водят экскурсии. Оно стоит у настоящего старого дома, и возле него трава тоже настоящая, а не искусственная. Детей будущего особенно поражает свежий запах, исходящий от этого дерева. В мире, наполненном пластиком, химикалиями, полиэтиленом, так непривычен запах живой жизни, скрип старого дома, шуршание настоящей листвы.
Это безрадостное будущее фантасты подчас изображают с изрядной долей юмора. Он чувствуется в рассказе «Тру-ру-ру» Р. Силверберга. Ученые, истосковавшиеся по натуральной пище, создали на Третьей Лунной Базе «корову», конечно, без рогов и копыт, зато дающую натуральное вкусное молоко. А страдающий язвой желудка конгрессмен, который приехал проверять Базу, получает молоко, сделанное из… бумаги. В рассказе «Нежданно-негаданно» Дж. Эзертона перед нами предстает общество потребления, живущее под лозунгом «Хвала Износу!». За превышение срока пользования вполне доброкачественных предметов потребления там надолго сажают в тюрьму. Тут на дворе уже не XX век, но 80704 год. Но и в этой бесконечной временной дали взаимоотношения человека с природой окончательно не разрешены. Перепроизводство предметов потребления никак не сказалось на росте духовных начал. Обыватель и в туманном грядущем, видимо, останется обывателем. Его мало интересует, куда девается мусор на Земле, лишь бы у него под носом было чисто, что на захолустной планетке Омикрон однажды пролился металлический дождь из абсобритв, ножей и разных отходов, это его вообще не волнует.
Не только юмористические сюжеты, связанные с проблемой загрязнения природы, мы находим в этой книге.
Рассказы
Рэй Брэдбери
И грянул гром…
Объявление на стене расплылось, словно его затянуло пленкой скользящей теплой воды; Экельс почувствовал, как веки, смыкаясь, на долю секунды прикрыли зрачки, но и в мгновенном мраке горели буквы:
В глотке Экельса скопилась теплая слизь; он судорожно глотнул. Мускулы вокруг рта растянули губы в улыбку, когда он медленно поднял руку, в которой покачивался чек на десять тысяч долларов, предназначенный для человека за конторкой.
— Вы гарантируете, что я вернусь из сафари живым?
Нильс Нильсен
Ночная погоня
— Умные и трудолюбивые стальные муравьи, — воодушевленно говорил профессор Макгатри, — вот что они такое! Когда их станет много, никому не взять над ними верх, ни в войне, ни в работе. Потому я и назвал пробный образец «Муравьем». От него произойдут миллионы точно таких же, как он, они расползутся по всей земле и начнут служить человечеству! Они сделают долины на месте нынешних гор, из недр земли станут добывать уголь, будут орошать пустыни, побеждать в войнах, осваивать для людей далекие планеты. Они, мой друг, будут творить настоящие чудеса!
Макгатри, профессор кибернетики Эдинбургского университета, расхаживал взад-вперед по гостиной; его круглое брюшко покачивалось в такт шагам.
Жена профессора, Урсула, сидела в кресле и смотрела на него кротким, слегка встревоженным взглядом.
— Но, Малькольм…
Кемень Деже
Третье поколение
— Вызови следующего! — прозвучал приказ, и низкорослый примитивный робот подкатился к двери:
— Следующий!
Тяжело ступая и переваливаясь, вошел кибер, без головы, своим согнутым видом напоминающий гориллу. Дошел до середины помещения и остановился.
— Имя?
А. Лентини
Дерево
Сегодня я в первый раз увидел дерево. Мама не отставала от папы две недели, и наконец он согласился и повез нас в Третий район Восточного Бостона. По-моему, потом он сам был доволен, что мы поехали, потому что, когда мы возвращались домой, он все время улыбался.
Папа до этого много раз рассказывал мне про деревья — он их видел, когда был мальчиком, тогда еще некоторые деревья росли. Правда, их уже оставалось немного, Программа Градостроительства действовала вовсю, но большинство людей ко времени, когда шли в первый класс школы, видели своими глазами еще хотя бы одно дерево. Во всяком случае, тогда было не так, как теперь. Пластиковые деревья и я видел — сейчас нет улицы, где бы не стояло несколько. Но если ты хоть раз брал в библиотеке видеозапись с изображением настоящего дерева, ты сразу поймешь, что пластиковое дерево не настоящее, а искусственное. А теперь, когда я сам увидел настоящее дерево, я знаю, что искусственное — это совсем не то, что настоящее.
С самого утра сегодня мы все были очень возбуждены. Мама набрала цифры для легкого завтрака, только тосты и синтетическое молоко, чтобы мы управились побыстрей. После этого все поднялись на лифте на четвертый уровень, а оттуда перелетели по воздуху в Бруклин, там спустились на лифте на главный уровень, проехали монорельсовым экспрессом до Двадцать Седьмой Станции междугородного метро и сели на поезд, который идет по второму нижнему уровню в Бостон. Не могли дождаться, когда доедем, и мы с папой были даже рады, когда мама снова начала рассказывать о том, как обнаружили это дерево.
Дом О'Брайенов — один из нескольких старинных деревянных домов, которые уцелели во время Кампании за Обновление Города, проходившей в Бостоне на рубеже двух столетий. Владельцы дома смогли предотвратить снос благодаря своему богатству и политическому влиянию, и дом так и переходил от одного поколения владельцев к другому. У последнего владельца наследников не оказалось, после его смерти дом пошел с молотка, и его купил Район. И когда представители местных властей явились осмотреть дом, они обнаружили задний двор, иметь который в нашем поясе запрещено.
Повести
Уильям Пауэрс
Нечем дышать
В горах
Куда ни глянь, сосновые иглы втоптаны в пыль, и все же это было вполне приличное место для лагеря. Оно находилось близко к вершине хребта, а от прочих стоянок было отделено кустарником, росшим между соснами. Под деревом удачно встала палатка. Вечером, когда поднимался ветер и накрапывал дождь, крона сосны служила надежным прикрытием.
К востоку лес спускался по склону. На противоположной стороне ущелья была громадная скала. Предзакатное солнце превращало ее в золотой занавес на фоне темно-синего неба. Авансценой служили темно-зеленые, скрывавшиеся в тени вершины сосен внизу.
Питер Лэтроп стоял у костра, любуясь этой картиной. Потом взглянул на часы, глубоко вздохнул, задержал дыхание, с сожалением выпустил воздух, допил пиво из банки и отбросил ее в сторону.
— Здесь такой воздух, Грейс, — произнес он, — что его можно пить.
— Не везде, — откликнулась Грейс. — Во всяком случае, не в палатке, где я меняю пеленки…
Наблюдатели
Самолет-наблюдатель вырвался на чистый воздух лишь на высоте 3500 футов. Желтоватая облачная пелена внизу казалась бесконечной равниной.
Пилот поправил микрофон на груди.
— Станция, Четвертый на связи. Высота четыре тысячи футов. Видимость отличная.
— Четвертый, вас понял. Через две минуты меняйте курс.
— Есть. До связи.
Ночной полет в столицу
Маколей стоял в кабине самолета, разговаривая с пилотом, который недавно летал по маршруту Четвертого. Свой портфель он положил на пустое кресло второго пилота.
— Я предпочел бы, чтобы вы летели не один, — сказал Маколей.
— Не беспокойтесь, — ответил пилот. — Обычно мы летаем с наблюдателем. А наблюдать сегодня нечего.
— Над восточным берегом ни одного просвета.
— Справлюсь. В письмах, что вы дали мне прочесть, чистая правда. Уж поверьте моему слову — сделаю все, чтобы доставить их в целости и сохранности.
Удушье
Грейс и Питер свалили чемоданы, тюки и плащи у двери и вошли внутрь дома. Тим внес грудного.
— Тим, закрой дверь. Я не дождусь, когда сниму эту дрянь с лица, — проговорила Грейс.
Она прошла в телевизионную комнату, зажигая по пути свет. Там она включила фильтр, занимавший целое окно. В комнатах замигали красные огоньки.
— Дети, можете пойти в уборную и ванную, но не снимайте противогазов, пока не загорится зеленый свет.
Питер вышел из кухни, держа открытую банку пива.
Дайна Чавиано
Фея на пороге Земли
Часть первая
1
Зима. На Гарнисе очень холодно.
От бликов, отбрасываемых Сверкающими Горами, равнина вдали блестит и переливается. А вблизи, мягко падая, окрашивает все в голубые тона снег.
Под ледяным небом коченеет нагой, беззащитный ветер.
Внутри купола Ниса, переключив отопление на более высокую температуру, собирает грязную посуду и бросает ее в автоматический конвертор.
— Мама, можно я пойду на пруд?
2
3
Ниса смотрит на абзац, густо усеянный исправлениями и помарками (машина, следуя заданной программе, основательно поработала над текстом):
Она поднимает голову и сквозь окно смотрит вдаль. За несколько секунд взгляд ее обегает вершины Сверкающих Гор, равнину, скалы и темные зевы пещер в них, нарушающие однообразную снежную белизну ландшафта.
«Прилетят ли сюда когда-нибудь? — думает она. — И вообще, узнают ли, что мы здесь?»
4
Пещера очень большая, и в ней сыро; но как ни ярится на равнине ветер, проникнуть в нее он не может.
Томи снует по пещере, сосредоточенно размещая унесенные тайком обогреватели. Через полчаса, самое большее, настойчиво зазвучит, зовя его домой, повторяющийся музыкальный мотив, и хочешь не хочешь, а придется сразу отправиться в обратный путь; но по-настоящему заставит его вернуться не звук таймера, а как бы несуществующий и, в то же время, ясно слышимый сигнал ее страха, который сейчас пронзит его мозг. Целый час ушел только на то, чтобы перенести обогреватели со склада сюда, в пещеру, и хорошо бы успеть до того, как он уйдет, всё установить и наладить.
Запаса энергии в трех обогревателях хватит на тридцать лет. Пожалуй, один обогреватель он поместит у входа, другой — в центральном гроте, а третий — у пролома, через который в пещеру проникает холод.
Он трясет головой, пытается отогнать мысли матери, хотя знает, что ничего из этого не выйдет: теперь ее мысли будут всплывать у него в голове через приблизительно равные промежутки времени.
5
— «…Она переворошила в детской комнате все коробки и ящики, перетрясла всю одежду и вывернула в ней все карманы. Строго говоря, она не была огоньком, однако казалась им благодаря исходившему от нее неяркому сиянию; но когда она остановилась передохнуть, стало видно, что это фея, и величиной всего с кулак…»
Томи перестает читать вслух. Взгляд его возвращается к началу абзаца, и теперь он читает то же самое, но уже про себя.
— Почему ты замолчал? — спрашивает Ниса. — Читай, пожалуйста, дальше.
Томи опять начинает читать вслух:
— «…Она была похожа на очень красивую маленькую куколку, и звали ее Медный Колокольчик. Платье на фее было тоже очень красивое, и в руке она держала прозрачный лепесток…»
Часть вторая
9
— Мама, прости меня. Больше я так никогда не поступлю.
Снаружи вьюга поднимает облачка снега. Начинается буря.
— Мама, почему ты со мной не разговариваешь? Послушай, что я тебе скажу. Два года я искал фею и наконец увидел ее снова. Значит, она и вправду вылетела из моего воображения наружу.
Снежная буря расправляет крылья и взмывает, разъяренная, во всем своем наводящем ужас великолепии.
— Фей на Гарнисе нет, — отвечает наконец мать. — Папа умер, ты это понимаешь?
10
Собрав пластины, Ниса выключает печатающее устройство. В своей комнате с приоткрытой дверью Томи клюет носом над последней книгой, которую она принесла для него со склада. Какой-то он стал странный, уже несколько месяцев сам на себя не похож. И все из-за того, что два года назад ей взбрело в голову дать ему почитать ту несчастную книгу. С тех пор его и не оставляют мысли о феях и о том, как ему разыскать отца. Не заболел ли он?
Она молча смотрит на Томи. Его голова клонится к открытой книге.
Нет, он здоров. Она прекрасно знает, что он нормальный ребенок.
На цыпочках она уходит в свою комнату и закрывает дверь. С облегчением сбрасывает туфли, и ступни ее погружаются в мягкий поролон. Ниса усаживается у окна.
Да, Томи нормален для тех условий, в которых протекала его жизнь со дня рождения — то есть, по земным меркам, условий совершенно ненормальных.
11
Хаос исчезает и уступает место запахам, звукам, свету.
— Томи…
— Как ты себя чувствуешь, мама?
Ниса не может понять, что видят ее только что открывшиеся глаза.
— Дай руку.
12
Часть третья
13
Ниса лежит на диване, дремлет. Ее левое веко начинает дрожать. Она гримасничает, и тик прекращается.
Томи у себя в комнате возится с разобранным приемопередатчиком. Иногда сопит раздраженно, но потом снова работает молча.
Ниса в полусне не слышит, как Томи подходит к ней:
— Мама!
От неожиданности Ниса вздрагивает.
14
Порывы ветра несут снег в расщелины, в разинутые рты пещер.
Томи входит в темноту центрального грота. Стены в пещере мокрые.
15
Ниса держит в руках «книгу», над которой работала после ужина. Пластина матовая, почти не блестит. Ниса бросает взгляд на переведенный абзац:
Она перестает читать.
Снаружи в стены купола бьет буря.
16
17
Вот-вот взойдет солнце, и звезды уже исчезают, пожираемые его светом. Более яркие держатся дольше. Начавшаяся накануне вечером, прерывавшаяся ночью, битва между солнцем и звездами сейчас, утром, возобновилась. Между светом и тьмой, где развертывается она, развертывались и сновидения Нисы. В них Ниса снова и снова шла куда-то и опять возвращалась, в них она слышала все новые и новые голоса.
Нет, оставаться на этой планете нельзя. Она все время чувствует угрозу у себя за спиной. Томи быть здесь тоже опасно. И голоса эти, которые уже три месяца раздаются в ее голове…
Томи будто подменили, он стал совсем другим, говорит как-то странно, смотрит на нее то зло, то испуганно, что-то от нее скрывает…
Почему Томи не хочет улетать с Гарниса? Будто чья-то чужая воля овладела его сознанием. И непонятно еще вот что: кто спас ее жизнь тогда, около пещер, и почему? В любом случае тому, кто делает добрые дела, но сам при этом прячется, доверять трудно.
Усилием воли она вырывает себя из состояния полусна-полубодрствования и прислушивается. Нет, это ей не кажется: кто-то ходит крадучись по темным помещениям купола.
Рэй Брэдбери
Зеленое утро
Когда солнце зашло, он присел возле тропы и приготовил нехитрый ужин; потом, кладя в рот еду и задумчиво жуя, слушал, как потрескивает огонь. День был похож на тридцать других: с утра пораньше вырыть побольше аккуратных ямок, потом сыпать в них семена и носить воду из прозрачных каналов. Сейчас, скованный свинцовой усталостью, он лежал, глядя, как в небе один оттенок темноты сменялся другим.
Его звали Бенджамен Дрисколл, ему был тридцать один год. Он мечтал о том, чтобы весь Марс зазеленел, покрылся высокими деревьями с густой листвой, рождающей воздух, больше воздуха; пусть растут во все времена года, освежают города и душное лето, не пускают зимние ветры. Дерево, чего-чего только оно не может… Оно красит природу, простирает тень, роняет плоды. Или становится царством детских игр — целый небесный мир, где можно лазить, играть, висеть на руках… Средоточие пищи и радости вот что такое дерево. Но большинство деревьев — это живительный холодок для легких и ласковый шелест для уха, который ночью, когда лежишь в снежно-белой постели, баюкает тебя.
Он лежал и слушал, как темная почва собирается с силами, ожидая солнца, ожидая дождей, которых все нет и нет… Приложив ухо к земле, он слышал поступь грядущих годов и видел видел, как посаженные сегодня семена брызжут зеленью, как ветка за веткой рвутся к небу, цепляются за него и тянутся ввысь, и весь Марс становится солнечным лесом, светлым фруктовым садом.
Рано утром, едва маленькое бледное солнце всплывет над складками холмов, он встанет, живо проглотит завтрак с дымком, затопчет головешки и выйдет в путь с рюкзаком, выбирая места, копая, сажая семена или саженцы, осторожно уминая землю, поливая — и дальше, насвистывая и глядя в ясное небо, а оно к полудню все ярче и жарче…
