В годы войны каждый делал то, что выпадало на его долю. Мне было приказано взяться за перо. Известно, что сотрудник дивизионной газеты большую часть времени должен был находиться среди солдат, особенно во время боевых действий, а потом записывать и срочно доставлять в редакцию их рассказы о том, как они громят врага. В этом и заключалась основная суть его далеко не легкой воинской службы. Но иногда хотелось поведать однополчанам и о том, что видел в боях своими глазами, или рассказать о памятных встречах на освобожденной от вражеских полчищ русской земле. Однако в дивизионке мне это удавалось чрезвычайно редко, чаще стало удаваться лишь после того, как меня назначили писателем армейской газеты «Боевое знамя» 10-й гвардейской армии. Из того, что было написано тогда, я отобрал здесь некоторые, на мой взгляд, наиболее характерные публикации — все они по существу являются моими походными военными записками. Они дороги мне тем, что в них — отблески того огневого лихолетья, которое вечно будет тревожить память нашего народа.
Бубеннов Михаил Семенович
Огневое лихолетье
(Военные записки).
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Из предисловия:
В годы войны каждый делал то, что выпадало на его долю. Мне было приказано взяться за перо. Известно, что сотрудник дивизионной газеты большую часть времени должен был находиться среди солдат, особенно во время боевых действий, а потом записывать и срочно доставлять в редакцию их рассказы о том, как они громят врага. В этом и заключалась основная суть его далеко не легкой воинской службы. Но иногда хотелось поведать однополчанам и о том, что видел в боях своими глазами, или рассказать о памятных встречах на освобожденной от вражеских полчищ русской земле. Однако в дивизионке мне это удавалось чрезвычайно редко, чаще стало удаваться лишь после того, как меня назначили писателем армейской газеты «Боевое знамя» 10-й гвардейской армии. Из того, что было написано тогда, я отобрал здесь некоторые, на мой взгляд, наиболее характерные публикации — все они по существу являются моими походными военными записками. Они дороги мне тем, что в них — отблески того огневого лихолетья, которое вечно будет тревожить память нашего народа.
Бубеннов М. С. Огневое лихолетье
От автора
В годы войны каждый делал то, что выпадало на его долю. Мне было приказано взяться за перо. Известно, что сотрудник дивизионной газеты большую часть времени должен был находиться среди солдат, особенно во время боевых действий, а потом записывать и срочно доставлять в редакцию их рассказы о том, как они громят врага. В этом и заключалась основная суть его далеко не легкой воинской службы.
Но иногда хотелось поведать однополчанам и о том, что видел в боях своими глазами, или рассказать о памятных встречах на освобожденной от вражеских полчищ русской земле. Однако в дивизионке мне это удавалось чрезвычайно редко, чаще стало удаваться лишь после того, как меня назначили писателем армейской газеты «Боевое знамя» 10-й гвардейской армии.
Из того, что было написано тогда, я отобрал здесь некоторые, на мой взгляд, наиболее характерные публикации — все они по существу являются моими походными военными записками. Они дороги мне тем, что в них — отблески того огневого лихолетья, которое вечно будет тревожить память нашего народа.
Григорий Секерин
В 525-м летучем Кирюк-Дарьинском полку служил пулеметчиком молодой парень из-под Курска. На войне — все неожиданно. Случилось так, что слава о молодом пулеметчике неожиданно широко прогремела. Молодой русский солдат-герой почти одновременно получил три Георгиевских креста.
А дело было так. Русские одним натиском вклинились в немецкую оборону, но сами в бою были сильно потрепаны: стрелков роты, где служил молодой пулеметчик, можно было пересчитать по пальцам. Когда русские залегли и окопались, пулеметчик оказался на самом острие боевого клина. Оправившись после удара, подтянув свежие силы, немцы пошли в атаку. Русские начали отходить. Но в грохоте боя, разгорячась, молодой пулеметчик не заметил этого вовремя, а когда заметил — решил погибнуть, а не уходить со своего места. Он крикнул своему другу-помощнику:
— Ну, Махров, постоим за святую Русь!
И начал бить из пулемета. Он занимал очень выгодную позицию, и ему легко было обстреливать широкую площадь перед собой. Немцы шли цепями, во весь рост, и он, щуря большие, горящие ненавистью глаза, бил их в упор.
Немцы начали вторую атаку. Он не дрогнул, отбил и ее. Зверея, немцы бросились снова. Отбил!
Презрение к смерти
В день рождения Красной Армии — 23 февраля — на привале в Большом Ломоватом бору состоялось комсомольское собрание. Комсомольцы обсуждали, как лучше выполнить боевой приказ — взять деревню Чернушки. На собрании выступил комсомолец Саша Матросов — молодой белокурый паренек с автоматом у груди. Осмотрев товарищей голубыми быстрыми, как воды Днепра, глазами, он сказал торжественно, просто и властно:
— Мы выполним приказ! Я буду драться с немцами, пока мои руки держат оружие, пока бьется мое сердце. Я буду драться за нашу землю, презирая смерть!
На несколько секунд на лесной поляне воцарилась полная тишина. И все отчетливо услышали, как чащобы древнего бора повторили:
— ...презирая смерть!
Это прозвучало клятвой.
Мастерство
Вечерело. Гвардии старшина Николай Кибальник прыгнул в окоп и опытным взглядом разведчика мгновенно окинул местность. Окоп был вырыт на голом пригорке. Правее его, за мелким кустарником, тоже виднелись окопы, а левее — дзот. По прямой с пригорка — в полусотне шагов — за кустами ольхи и крушины сверкала речка.
— Нет, Федя, — мирно сказал Кибальник, — не возьмешь ты меня! Руки, как говорится, коротки!
— Возьму! — лукаво сощурил глаза Федор Кашин. — Слава богу, не первого брать!
— То немцев! — горячее возразил Кибальник. — Ты сам посуди: сидит немец в траншее, не ждет, не гадает, а его — р-раз! — и за горло! Ну а я-то знаю ведь, что придете за мной? Я буду вас ждать или нет? Есть тут разница?
— Есть, — согласился Кашин.